Подобное разочарование я уже испытал, когда на дикий пляж бухты Патрокл, под Владивостоком, заплыла акула. Она была небольшой, метра два с половиной. И если на пляжах всего мира при крике «акула!» все мчатся из воды, здесь половина пляжа бросилась в воду. Акулу отсекли от выхода в море полукольцом загонщиков, заставили ее выброситься на берег, а потом над ней буквально на секунду сомкнулась толпа. Через мгновение толпа разомкнулась. Вместо акулы на песке чернело пятно крови. За столь короткий срок ее успели ГОЛЫМИ РУКАМИ растерзать на сувениры. Сама виновата, акулы под Владивостоком – редкость. Мне тогда не досталось ничего, кроме кусочка шкуры, я слишком далеко стоял. Он похож на наждак и им очень хорошо полировать дерево или чистить замшу. До сих пор где-то лежит.
Никитин был наказан за жестокое обращение с животными и нарушение техники безопасности. А награжден прозвищем Китобоец, а не китобой. Но все равно он был по-настоящему счастлив и вдохновенно врал, забыв, что и мы читали «Моби Дик»:
– Старого знакомого завалил. Я его еще на Севере видел, он чуть наш каяк хвостом не утопил. За мной гонялся. Теперь я его взял, однако.
Наконец-то, по якутским обычаям, Никитин стал настоящим мужчиной.
Вечер как-то сразу не сложился.
Неприятности шли одна за другой. Сначала во время встречи с сослуживцем и однокашником на его территории, в одном из военных поселков, в комнате «чудильника», холодильник после второй бутылки водки выполз на середину кухни и закачался. Водку пили мы, а не он, и это было вдвойне удивительно. Стол запрыгал с ножки на ножку, стулья под нами раскачивались. Бутылки на столе пробовали упасть и тонко звенели, ударяясь друг о друга. На улице что-то сильно гудело на манер трактора.
– Митя, не раскачивай стол! – громко возмутился я.
– Я хотел сказать тебе то же самое! – заорал Митя.
В коридоре раздался многоголосый женский визг и началась какая-то беготня с суетой. Замигал экран телевизора. Хлопали двери, раздавались истерические крики и детский плач, а мы, хотя нас раздирало любопытство, не могли встать из-за стола, потому что полные и уже откупоренные бутылки все время старались принять горизонтальное положение и разлить свое содержимое. Мы прижимали их к столу во всю ширину ладоней.
– Митя, не раскачивай стол!
– Я хотел сказать то же самое!
Это безобразие и наши взаимные обвинения продолжались около минуты, затем все прекратилось, кроме криков в коридоре.
– Мить, выйди посмотри, что там, может, помощь нужна, какой-нибудь шпак буянит, так я его живо успокою, чтоб не мешал офицерам отдыхать!