– Знаю, понравится. Вам же всем нравилось, сволочам. А я и не видел ничего. Только целовались. А хочется… Где, ты говорил, у нее родинка в виде сердечка?
Расстались мы в задумчивости.
Утром я рассказал друзьям о надвигающейся трагедии. Пришлось спасать ситуацию сообща. Никто не хотел лишаться ни одной из Людок. Ишь ты, индивидуалист-романтик нашелся! К кому бы мы сами ходили, если бы Людка-маленькая замуж вышла? К большой? Однообразно бы получилось. Да и одно дело быть молочным братом, а другое – другу рога наставлять. Неправильно это.
Мите предоставили возможность увидеть все, и даже больше. Для этого пришлось смоделировать ситуацию, когда Людка-маленькая экспериментировала с очередным вероятным кандидатом в мужья в очень сложной позе, а Митя их застукал на горячем по дружеской наводке.
А Митю мы развязали, чтоб не обижался. Развязали, как с помощью кинолога развязывают нерешительного кобеля. Уговорили Людку-большую, раскрыли Митины слабые стороны, устроили встречу. Она его не слушала, а просто, пользуясь своей комплекцией и субтильностью Мити, завалила его на кровать и изнасиловала, не слушая ни стихов, ни проповедей.
В ресторане по этому поводу был большой сабантуй. Молочные братья веселились, поднимая бокалы за сохраненное поголовье гарнизонных б… и за нас, находчивых. После закрытия, набрав шампанского, шумной гурьбой двинулись благодарить Людку-большую.
Она открыла дверь с недовольным лицом, в тапочке на одну ногу и просьбой не шуметь – Митя спит.
Оказывается, на рассвете этот козел сделал Людке-большой предложение. На свадьбе мы не были. Принципиально.
Утром мы перешли в родную базу. Нам предстояло ППО и ППР. Это планово-предупредительный осмотр и такой же ремонт. То есть своими силами, как автолюбителю в гараже: там помазал, там зачистил, там гайки подкрутил. Две трети офицеров в это время разъехались: доктор в ординатуру, вырезать аппендиксы, кто-то на курсы, кто-то в отпуск.
Ночью пришло штормовое предупреждение, и нас выгнали в бухту на якорную стоянку – «яшку». Оттуда – в море, передав, чтобы мы были готовы встретить надвигающийся тайфун. Лодкам определили места стоянок, запретив погружаться. Все крепилось по-штормовому, то есть прикручивалось и привязывалось. Вахтенный офицер был одет в гидрокомбинезон поверх канадки и пристегнут к поручню трапа карабином монтажного ремня, на манер немецкого пулеметчика-смертника. Также экипировали сигнальщика. Им придется хуже всех: находиться в самой высокой точке лодки при качке; мерзнуть на холодном ветру; быть накрытыми с головами волной, когда она, с ревом перекатываясь через невысокую лодочную рубку, пытается оторвать руки от поручня, и когда уже захлебываешься соленой водой, и воздух в груди закончился, а до следующего вдоха неизвестно сколько; и смотреть на эту бушующую стихию, сознавая свое ничтожество перед ней; и помнить, что рубочный люк в лодку задраен.