профессия не мешает верить в существование души и загробной жизни, но для
меня это такой же когнитивный диссонанс, как и тот, с которым сталкиваются
умирающие люди, все еще лелеющие надежду на дальнейшую жизнь. Впрочем, я
отчасти нашел для себя утешение в мысли о том, что моя собственная натура, мое
«я» – хрупкое сознание, пишущее эти самые строки, неуверенно плывущее по
поверхности непостижимого океана электрических импульсов и химических
реакций, в который оно погружается каждую ночь, когда я засыпаю; сознание,
ставшее результатом бесчисленных миллионов лет эволюции, – является
величайшей загадкой на свете, возможно даже более великой, чем сама
Вселенная.
Я понял, что, работая с мозгом, ничего не узнаешь о жизни – разве что лишний
раз ужаснешься тому, насколько она хрупка. Нельзя сказать, что под конец
карьеры я полностью утратил веру и иллюзии – скорее в определенном смысле
разочаровался. Я гораздо больше узнал о собственном несовершенстве и об
ограниченности хирургического вмешательства (хотя зачастую без него и не
обойтись), чем о том, как в действительности работает мозг. Хотя в тот миг, когда
я сидел в прохладной операционной, прислонившись спиной к чистой стене, мне
на ум вдруг пришло, что все эти невеселые мысли навеяны банальной усталостью
– неудивительно для пожилого нейрохирурга, который вот-вот выйдет на пенсию.
Опухоль в мозге девушки произрастала из мягких мозговых оболочек – тонких
кожистых мембран, которые окружают головной, а также спинной мозг в нижней
части черепа, известной как задняя черепная ямка. Она находилась рядом с одной
из крупных венозных пазух. Венозные пазухи – своего рода дренажные трубы,
постоянно выкачивающие огромные объемы темно-бордовой, лишенной
кислорода крови – крови, которая была ярко-красной, когда только достигла
мозга, направленная туда сердцем.
Кровь проходит через мозг за считаные секунды – четверть всей крови,
поступающей от сердца, – и тут же темнеет, потому что мозг забирает из нее
драгоценный кислород.
Мышление, восприятие, ощущения, управление работой нашего организма,
главным образом бессознательное, – на все это уходит очень много энергии, для
получения которой активно используется кислород. Был небольшой риск разрыва
поперечной венозной пазухи при попытке удалить опухоль, что привело бы к
катастрофическому кровоизлиянию, поэтому я вымыл руки и помог Тиму
завершить операцию, в течение двадцати минут крайне осторожно прижигая и
отслаивая опухоль со стороны пазухи, которую постарался не проткнуть.
– Думаю, можно смело сказать, что опухоль полностью удалена, – заключил я.