касается и карьеры, и вечеринки, и самой жизни. Сложность в том, чтобы понять,
когда наступил подходящий момент.
Я знал, что пока не готов распрощаться с нейрохирургией, хотя мне и не терпелось
поскорее уволиться из лондонской больницы. Я надеялся на частичную занятость,
главным образом за границей. А для этого мне надо было получить повторное
одобрение Генерального медицинского совета, чтобы сохранить медицинскую
лицензию.
Гражданские пилоты проходят переаттестацию каждые несколько лет. Кое-кто
считает, что аналогичные требования следует предъявлять и к врачам, ведь от
них, как и от пилотов, зависят человеческие жизни. Относительно недавно
появилась так называемая служба безопасности пациентов: ее цель – уменьшение
числа врачебных и других ошибок, которые допускаются в больницах и нередко
влекут за собой причинение серьезного вреда здоровью. Сотрудники службы
безопасности пациентов охотно прибегают к аналогиям с гражданской авиацией.
Современные больницы устроены чрезвычайно сложно, и здесь многое может
пойти не так. Я признаю, что без строгих инструкций не обойтись, и всячески
поддерживаю введение системы, нацеленной не на поиск виновных, а на
выявление ошибок, с тем чтобы предотвратить их в будущем. Вместе с тем у
хирургии очень мало общего с управлением самолетом. Пилотам не приходится
решать, каким маршрутом лучше лететь и стоит ли в принципе идти на
сопряженный с полетом риск, а потом обсуждать этот риск с пассажирами. Да и
пассажиры не пациенты: они собственноручно купили билеты на самолет, тогда
как пациенты определенно не хотели заболеть. Все пассажиры почти наверняка
переживут полет, в то время как многим пациентам не суждено покинуть
больницу живыми. Пассажиры не нуждаются в постоянной поддержке и
утешении (за исключением непродолжительной пантомимы, с помощью которой
стюардессы и стюарды жестами объясняют, как надеть спасательный жилет, да
еще показывают непонятно куда – якобы в сторону аварийных выходов). В
самолетах нет встревоженных, требующих объяснений родственников, с
которыми врачи неизменно имеют дело. Когда самолет разбивается, пилот
обычно погибает вместе с пассажирами. Если же неприятность происходит во
время операции, то хирург остается в живых и затем несет на себе чудовищное
бремя вины. Хирург берет вину на себя в любом случае, несмотря на все
разговоры о том, что поиск виновного в таких ситуациях не главное.
Переаттестация врачей – важная, но весьма непростая задача, и Генеральному
медицинскому совету Великобритании понадобилось много лет, чтобы
окончательно определиться с процедурой. Для начала требовалась «независимая