кровотечения, спровоцированного травмой или хрупкостью кровеносного сосуда.
Я должен был решить, оперировать пациента или нет. Иногда было очевидно, что
без операции пациент умрет, а после нее с высокой вероятностью поправится.
Иногда было очевидно, что в операции нет необходимости и пациент выживет без
нее. А иногда было очевидно, что человек умрет, что бы мы ни предприняли.
Однако чаще всего нельзя было сказать однозначно, нужно оперировать или нет и
поправится ли пациент после операции. При обширном кровоизлиянии в мозг
пациенту суждено остаться инвалидом, как бы успешно ни прошла операция, ведь
мозг – с его сложной структурой и высокой чувствительностью –
восстанавливается гораздо хуже других частей тела. Когда предполагалось, что
мозг поврежден очень серьезно и пациент, даже если он и выживет, останется, как
у нас принято говорить, «овощем», то вставал вопрос: не будет ли гуманнее дать
ему умереть?
По снимку мозга редко можно с абсолютной уверенностью предсказать, до какой
степени поправится пациент, но если мы примемся оперировать каждого, не
задумываясь о самом вероятном исходе (есть хирурги, которые так и поступают),
то некоторых пациентов – а тем более их близких – будут ожидать ужасные
мучения. По последним оценкам, на территории Великобритании семь тысяч
человек находятся «в вегетативном состоянии или состоянии минимального
сознания». Скрытые от наших глаз, они доживают век в специализированных
учреждениях или дома под круглосуточным присмотром. Существует целый
параллельный мир человеческих страданий, о котором большинство и не
подозревает. Конечно, проще оперировать всех пациентов подряд, не думая о
возможных последствиях.
Оправдывает ли один успешный результат все те страдания, что стали следствием
многочисленных неудач? Да и кто я такой, чтобы решать, какой результат считать
успешным, а какой – неудачным?
Нам говорят, что мы не должны мнить себя богами, вершащими человеческие
судьбы. Однако порой ничего другого нам не остается, если мы убеждены, что
задача врача заключается в уменьшении человеческих страданий, а не в спасении
жизни любой ценой.
Звонок.
– Двадцать шесть лет. Потерял сознание вчера вечером, принимая душ. Похоже
на ВМК. Возможно, врожденный АВВП: обнаружены отложения солей кальция.
Огромная дыра в левом базальном ядре, средний мозг тоже немного задет. Как
сообщил фельдшер со «Скорой», четыре балла по шкале Глазго. Левый зрачок
лопнул, но после введения маннитола и подключения аппарата искусственной
вентиляции снова сузился. На КТ видно много смещений. Базальные цистерны