Он указал на опасного вида ножи, что были прикреплены к ее рукам, она легонько дотронулась до одного из них.
- Это моя защита, мистер Рэндалл, - тихо сказала она. – Королевство – опасное место… особенно для дамы. Нет, я не пришла вас убивать. Но и не пришла прощать. Я пришла попросить вас передумать, - она сцепила ладони за спиной. – Вы продадите мост графине?
- Нет, - твердо сказал Рэндалл. Он закашлялся снова, в этот раз выдавить слова было сложнее. – Нет, ни… за что! А теперь… - он закашлялся так, что трубка выпала из руки. Она стукнула по столу, тлеющие листья рассыпались по полированной поверхности. – Прочь… из моего… дома!
Женщина кивнула.
- Как пожелаете, - она была на пути к окну, но замерла и вскинула палец, словно что-то забыла. Она подошла к огню и снова полезла за воротник. В этот раз она вытащила флакон с прозрачной жидкостью.
- Вы же не против? – она бросила флакон в огонь. – Нет, конечно, нет. Наслаждайтесь вечером, мистер Рэндалл.
Окно открылось, но он не смотрел, как она уходит. Он смотрел на флакон.
Он перестал кашлять, потому что не мог даже вдохнуть. Голова болела. Рэндалл понял, что это не от дыма. Его отравили!
И флакон с противоядием он должен был забрать.
Он слез со стула, смог пройти пару шагов. А потом его конечности задергались, тело обмякло. Он смог в последний раз поднять голову, хотел подвинуть себя вперед… но не было сил. И Рэндалл затих.
Послание графини было доставлено.
Горацио отложил письмо. Он вытер слезы со щек краем грязного фартука и улыбнулся.
Казалось, только вчера Аэрилин просила его отпустить ее в путешествие. Она не знала мира, и Горацио не хотел выпускать ее из виду. Он не думал, что сможет отпустить ее, не был уверен, что Килэй сможет защитить ее.
Когда она поклялась уберечь Аэрилин, он поверил. У него не было привычки доверять изгоям, но было что-то в странных зеленых глазах Килэй, что убедило его.
А еще он видел, что она умеет делать с мечом.
Он снова поднял письмо, скользнул взглядом по множеству страниц и дошел до любимого места. Было сложно поверить, что девочка, которая обычно вопила из-за того, что запачкала платье, прошла ужасную бурю. Но изображение, нарисованное Каэлом на обратной стороне страницы, было очень убедительным.
Угольные завитки волн, неровные линии молний словно оживали на пергаменте. Они терзали кораблик, попавший в эту бурю, рвали паруса, бросали его, и хотя он знал, что все закончилось хорошо, Горацио задерживал дыхание.
Для такого тихого мальчика, Каэл обладал многими талантами.
Нет, Горацио был рад, что Аэрилин отправилась в свое приключение, все прошло хорошо. Его беспокоило только, как часто в письме мелькал этот капитан Лисандр. Он был почти в каждом абзаце: доблестный Лисандр сражался с бурей, лучше капитана не найти, он был способен на все.