Я затруднялась сказать, что меня так шокировало. Подобный поворот событий не исключался, но, тем не менее, одна-единственная фраза, сказанная самозванцем, напрочь выбила меня из колеи. Как будто земля ушла из-под ног, я даже облокотилась о дверь, чтобы не потерять равновесие.
— Повторите это еще раз, — выдавила я из себя.
— О генном тесте даже не мечтай, — послушно проговорил он.
Потом отвернулся, словно дело теперь исчерпано, подошел к холодильнику, открыл дверцу. Достал клубничный йогурт — Филипп клубничный йогурт не переваривал, — снова закрыл холодильник. Выудил из посудомойки чистую ложку, откупорил стаканчик с йогуртом, сел за стол и принялся уминать.
— Ах да, звонил Мирко! — сказал негодяй в перерыве между двумя ложками. — Велел низко кланяться!
И он снова взялся за йогурт. Весь его вид выражал умиротворение, словно меня здесь и вовсе не было.
Я бросилась из кухни, кипя от гнева, побежала по лестнице в спальню, закрылась на ключ и упала на кровать. Хотелось выплакаться, но не получалось, наверное, я слишком устала, чтобы проливать слезы, или была слишком зла, а может, и то, и другое. Но потом ярость перевесила все остальное, я снова вскочила на ноги, толкнула дверь с такой силой, что та с грохотом ударила в стену. Потом слетела вниз по лестнице, нашла в кухне этого негодяя, который уже опустошил два стаканчика йогурта и готовился приняться за третий.
— Отвечайте, что вы сделали с моим мужем, — потребовала я.
— Я твой… — начал было самозванец, но я тут же его оборвала — по новому разу слушать уже заезженную пластинку было невыносимо.
— Тогда покажи родимое пятно на груди!
Он покачал головой и пообещал:
— Я отвечу на все твои вопросы!
Голос его звучал почти примирительно, но глаза насмешливо сверкали.
— Ну хорошо. Тогда скажи, как тебя зовут, — потребовала я.
— Филипп Петерсен, — ответил он.
Я схватила стоявшую на буфете чашку с кофе и запустила в стену, раздался звон, и осколки разлетелись по полу.
— Проклятие! — взревела я. — Отвечай, что ты сделал с моим мужем! Он мертв? Ведь так? Филипп мертв? Ты убил его? Отвечай наконец, подлец! — Было ясно: он читал по лицу. Он догадывался по моим глазам, что еще немного, и я превращусь в дикое, неконтролируемое, разнузданное нечто. Он предвидел все это и улыбался.
— Но, Зара, сокровище мое, — размеренно произнес он, словно решил смаковать каждую букву каждого слова. — Ведь я твой муж!