На это Филипп сказал, что просто не узнает меня, я как будто совсем не та женщина, на какой он женился, и тогда я, на мгновение посмотрев на себя со стороны, как я ору и ругаюсь, как бью ладонью по рулевому колесу, такая сердитая, такая несчастная — тогда я подумала, что и сама себя не узнаю. И тебя тоже, и себя, а уж нас вместе — совсем не узнаю.
Некоторое время мы оба молчали. Я включила было радио, но Филипп выключил его, я даже не расслышала, какую музыку передавали. Но ничего не сказала. Мысленно я вернулась к Лео. И невольно сбросила скорость. Конечно, я хотела оказаться рядом с ним как можно скорее, но именно поэтому следовало вести машину осторожнее. В салоне было совершенно тихо. Пахло влажной землей, наверное, мы сами на подошвах занесли ее в салон. Я успокоилась, дышала ровно. Тишина, слышно только шуршание асфальта под колесами.
«У младенцев часто поднимается температура, — нарушил молчание Филипп, — завтра Лео будет совершенно здоров, это ясно».
Я только фыркнула в ответ. Можно подумать, я сама этого не знаю.
И сообщила Филиппу, что после такого ужаса завтра ни за что не пойду праздновать день рождения к его матери, во всех случаях надо еще посмотреть, как Лео будет себя чувствовать. А Филипп ответил, что он на меня и не рассчитывал, уж я всегда найду предлог, чтобы избежать семейных обязанностей.
Теперь уже не могу вспомнить, что ввернула я ему в ответ, но помню точно, как он произнес роковые слова, после которых ситуация окончательно вышла из-под контроля. Вот что он сказал: «Иногда я думаю, что моя мама была права».
Помню, как расплылись и исчезли обочины, как постепенно сузилось мое поле зрения, как я стала видеть только то, что появлялось непосредственно перед моими глазами. Я по-настоящему пришла в бешенство. Покосилась на Филиппа, столь уверенного в своей правоте, что-то ему проорала, а он проорал что-то в ответ, а затем вдруг воскликнул: «Смотри вперед, чтоб тебя!» И тут раздался странный стук, скорее даже глухой удар, и я инстинктивно выжала тормоз, резко остановилась, автомобиль дернулся и замер на месте, и вдруг стало очень, очень тихо.
Сбила или наехала, думала я. Взглянула на Филиппа, а тот смотрел на меня широко распахнутыми от ужаса глазами.
«Может, это косуля?» — спросила я.
«Не знаю. Я не видел дорогу».
Посмотрела в зеркало заднего вида, но не разглядела ничего. Вылезла из машины. Услышала, что и Филипп вылез следом за мной. Обогнула машину, и тут я его увидела. В красноватом свете задних фонарей.
Человек. Мужчина? Женщина? Я не поняла. Но поняла сразу, что этот человек мертв.