Здесь что-то переменилось.
И снова мне попалась на глаза ночная бабочка, она смирно сидела на белой стене. Вот он, оживший психодиагностический тест Роршаха.
Кровавое пятно, подумала я. Форма кровавого пятна.
Услышав шаги, я вздрогнула.
Спрашивала себя, в этом ли дело. Неужели незнакомец мучает меня из-за этого? Из-за этой проклятой ночи?
Но откуда он может о ней знать? Разве за нами с Филиппом велось наблюдение? Разве Филипп был прав? Или не права была я, обозвав его параноиком и, в шутку, тряпкой?
Не прошло и двух секунд, а человек уже опять стоял передо мной. Смотрел сверху вниз, как я, зареванная, лежу на кухонном полу, качал головой, словно перед глазами у него нечто отвратительное и вместе с тем захватывающее.
— Жалость к самой себе, — иронично заключил он наконец. — Как мило!
Потом рассмеялся.
Я села, на большее была не способна.
— А знаешь, — продолжил человек. — Мне тебя ничуточки не жаль. Кого мне действительно жаль, так это твоего сына.
Я вытерла слезы.
— Сколько ему лет?
Он сделал вид, что производил в уме вычисления.
— Восемь, не так ли? Все верно. Восемь. В этом возрасте ребенок уже кое-что понимает. Как ты думаешь, сколько ему потребуется, чтобы разобраться, что за человек его мать?
Незнакомец смотрел на меня так пристально, будто и вправду ожидал осознанного ответа. Потом пожал плечами.
Улыбнулся. И от этой улыбки повеяло холодом.
Он снова показал мне спину и с совершенной невозмутимостью налил стакан воды.
Он прав, подумала я.
Бедный Лео. Он никогда не должен узнать.
У него есть я, и кроме меня больше никого.
Я подняла глаза. Чужак стоял, повернувшись ко мне спиной, футболка его чуть сползла набок, и я увидела четкую линию, отделявшую загорелую шею от гораздо более светлой кожи, обыкновенно скрытой под одеждой. Ишь ты, отвернулся. Спокойный как слон. Знает, что я у него в руках. Знал с самого начала.
Я повернулась, вышла из кухни и стала подниматься по лестнице, руки-ноги мои двигались машинально. И только одна мысль билась во мне: Лео никогда не должен ничего узнать. Я открыла дверь в спальню, подошла к шкафу, распахнула дверцы. Приподнялась на цыпочках, чтобы дотянуться до верхней полки, где хранилась шкатулка. Отодвинула футболки, стала рыться во всех углах — но нащупала только ткань и деревянную стенку шкафа.
Оружия не было.
Волна страха поднялась во мне так внезапно, как поднимается температура. Я на секунду закрыла глаза. Потом осторожно начала доставать с полки белье, стопку за стопкой. И чуть не засмеялась, почувствовав облегчение — шкатулка была на месте, — конечно, а где же еще, я просто слишком хорошо ее спрятала, только и всего.