Когда я вошла в комнату, незнакомец посмотрел на меня совершенно осоловело. Похоже, он принял душ и переоделся, еще влажные волосы блестели, он был одет в черные джинсы и черную футболку. Сидел, откинувшись на стуле и положив ноги на стол. Мне знакома эта поза. Так делают все мужчины, когда хотят занять пространство, показать, кто здесь главный. Перед ним стояла открытая бутылка пива из холодильника и лежала ветчина, которую тот уплетал прямо из упаковки. От запаха мяса (его принесла Мириам, еще совсем недавно заходившая на завтрак) мне сделалось дурно. Приблизившись к незнакомцу, я позабыла обо всем, что хотела выложить.
— Зара, — сказал тот ласково. — Присядь, наконец!
Он убрал ноги со стола и придвинул через стол ветчину, после чего снова сцепил за головой руки.
— Голодная?
Вообще-то не следовало бы отвечать, но, сама не зная почему, я сказала:
— Я не ем мяса. Так же, как и мой муж.
Человек рассмеялся.
— Вегетарианка с ветчиной в холодильнике, — съязвил он.
Но прежде чем я успела что-либо возразить, раздался звонок в дверь. Я облегченно вздохнула.
Самозванец вздрогнул, его глаза прищурились до щелок. Я как на крыльях поспешила к двери, чтобы впустить Барбару Петри. В коридоре налетела на сумку и чуть не споткнулась, подхватила, повесила в гардероб, одернула платье — и открыла дверь.
Барбара Петри, невзирая на жару за окном, выглядела с иголочки. Кажется, она относилась к тому типу людей, которые никогда не потеют.
— Госпожа Петри, спасибо, что так скоро пришли, — сказала я, протягивая гостье руку. — Заходите.
Пока мы направлялись в кухню, я пыталась привести в порядок мысли. Я знала: Петри тоже принадлежит к кризисному штабу, который занимался розысками Филиппа, и о котором сейчас вовсю трубила пресса — хотя Филипп так и не нашелся. Но фактом остается то, что ее отношения с мнимым Филиппом завязались не сегодня. Это она выходила с ним из самолета, сопровождала весь полет, а значит, знакомство их состоялось, скорее всего, уже за несколько дней. Она наверняка перелопатила целый ворох информации о моем муже, изучила его биографию и встретилась с ним при обстоятельствах в высшей степени эмоциональных, твердо полагая, что имеет дело с жертвой похищения, на долю которой выпало столько всего ужасного и которую теперь надобно окружить заботой. Интересно, как эти двое друг друга встретят.
— Он здесь, — сказала я, входя в комнату, и замолчала.
За кухонным столом сидел совершенно разбитый, изнуренный долгой дорогой мужчина. Он сидел, весь как-то обмякнув, улыбался Барбаре Петри едва заметной, но искренней улыбкой, и от этого казался слабым, почти хрупким. Пиво и ветчина словно испарились, только едва уловимый запах копченого мяса висел в воздухе.