– Не то слово, – согласился Гондопас и уточнил: – И что требуется от нас?
Выражение его лица дышало решимостью, но Александр Михайлович с горечью подумал о том, что два мотострелковых батальона ОГРВП – это ничто даже на фоне приднестровской «дивизии». Да, российские миротворцы – гаранты сохранения стабильности в регионе, но кроме караульной службы они, при их скудном оснащении, мало на что годны. Да, то, что ежегодно 23 февраля демонстрируют спецподразделения ОГРВП на Тираспольском стадионе, конечно, впечатляет, так же как и вся наличная техника армии ПМР, выгнанная на улицы Тирасполя по случаю ежегодного парада 9 Мая или на местный День независимости, но все-таки это не два батальона, к примеру, современных российских ВДВ с полным штатным оснащением, а всего лишь легкая пехота на устаревших БТР-70 и БРДМ-2. Были бы здесь российские ВДВ – супостаты бы, наверное, сто раз подумали. А так румыны, конечно, имеют боевую технику не намного современнее здешней, но у них ее все-таки больше в разы, вот в чем главная проблема…
– Требуется продержаться, – ответил Александр Михайлович. – Задача проще некуда – продержаться, скажем, сутки или двое и при этом, безусловно, удержать мосты в Бендерах и аэродром в Тирасполе. Но во всем этом раскладе есть одна, маленькая такая, проблемка…
– Какая? – уточнил Гондопас.
– Правила игры таковы, что мы, то есть Россия, можем начать всерьез сопротивляться только после того, как НАТО реально ударит по Приднестровью. В Калининграде все было именно так. Попытаться упредить их действия мы не можем, иначе на нас тут же повесят всех собак, кошек и убиенных христианских младенцев. А раз оно так – нам предстоит если не отразить, то хотя бы пережить с минимальными потерями первый, довольно массированный авиаудар противника, при котором НАТО задействует все, что есть в наличии у ВВС Румынии и дополнительно сосредоточено Североатлантическим блоком на румынских аэродромах. А это несколько десятков современных истребителей-бомбардировщиков плюс боевые вертолеты и БПЛА. Нельзя исключать и нанесение ударов крылатыми ракетами по наиболее важным, с их точки зрения, целям на территории ПМР. Я уже понял, что наша здешняя ПВО состоит из нескольких отдельных батарей устаревших мобильных ЗРК и ЗСУ, а значит – слаба и малочисленна, и после этого, первого, удара от нее мало что останется. Конечно, нам удалось ввезти сюда контрабандой кое-что новое и мы попытаемся всеми возможными способами минимизировать ущерб, но поводов для оптимизма у меня все же нет…
Под «кое-чем новым» Александр Михайлович понимал полсотни новых ПТРК 9Л135 «Корнет-М» и три десятка ПЗРК 9К334 «Верба» которые вместе с боезапасом в несколько сотен ракет удалось нелегально ввезти на территорию ПМР – молдавские чиновники любили иностранную валюту и за некоторую сумму порой могли закрыть глаза на ввоз в блокированное Приднестровье чего-то, не вполне понятного для них. Плюс к этому российским специалистам удалось смонтировать из завозимых в течение почти трех лет на территорию ПМР под видом оборудования для обновления местных телестудий комплектующих одну станцию радиоэлектронной разведки и подавления, соответствующую по своим возможностям «Красухе-4М» (только эта станция в отличие от оригинала размещалась в двух КУНГах на шасси старых «Уралов»), и несколько подвижных РЛС, пригодных как для наблюдения за воздушной обстановкой, так и для корректировки артогня. Так что сейчас Александр Михайлович рассчитывал прежде всего на это вооружение да на около четырех сотен прибывших в ПМР различными кружными путями спецназовцев и прочих военных специалистов, которые в данный момент находились под его командованием, а также на многочисленные российские разведывательные и диверсионные группы, раскиданные по всей Восточной Европе еще до начала конфликта вокруг Белоруссии и Калининграда (сейчас часть этих групп в связи с изменениями в обстановке смогла быстро переместиться южнее). Именно эти относительно небольшие силы действительно могли реально повлиять на ход боевых действий.