— Ну-у… — пренебрежительно отозвался Камышин. — При ее-то знаниях и практике?! Люди вообще без всяких навыков и подготовки иногда так искусно имитируют смерть, что никакой врач при осмотре не определит, труп перед ним или живой человек. В природе это вполне обычное явление, — оживился художник. — Своего рода защитный механизм. Вам приходилось видеть, как замирает жук, если его взять в руку? Или божья коровка? Это даже не транс, а скорее анабиоз.
— Приходилось, — отозвался Друян, вспомнив дни далекого детства.
— Во-о-от! — торжествующе воскликнул Камышин. — Да что там жуки, многие звери прибегают к этому трюку. А человек, к сожалению, сам когда-то установил для себя пределы возможного и с тех пор не может выйти из этого заколдованного круга. Но когда нет выхода, человек способен совершать чудеса, — с глубокой верой в свою правоту сказал хозяин квартиры. — Обычно тупиковыми мы называем такие положения, выход из которых нам не нравится. Но иного нет! И тогда человек вдруг обнаруживает у себя способности творить чудеса. Мне, например, в северных колониях приходилось наблюдать такую картину: умершему зеку, прежде чем его похоронить, перебивают ломом ноги. Как вы думаете, для чего это делается? — спросил Владимир Михайлович своих гостей.
— Чепуха! — пренебрежительно отмахнулся от такого факта капитан Стрекалов. — Сказки о ненужных жестокостях! Зачем ему ноги перебивать?
— Вот и я спросил об этом, — невозмутимо ответил Камышин. — Оказывается, раньше были случаи, когда захороненные зеки спокойно выбирались из могилы и топали по заранее выбранному маршруту. А ведь они не занимались многолетней тренировкой воли и духа, как это делала Зоя Федоровна! И знаниями особыми не были отягощены, — насмешливо добавил он. — Но для того чтобы получить свободу, имитировали собственную смерть. И весьма искусно!
— Не верю! — прихлопнул капитан ладонью по столу. — Даже если ему удастся обмануть врача и лагерное начальство, то как потом выбраться из фоба и могилы?
— Из какого гроба? — развеселился Камышин. — Какой дурак будет на зеков доски тратить? А могила… Мне самому несколько раз приходилось их рыть, — с неохотой вспомнил Владимир Михайлович. — Вечная мерзлота, земля крошится, как гранит… Глубже, чем до колена, никто их и не рыл. Лишь бы землей грешного прикрыть. Так что выбраться оттуда было не особенно трудно.
— Неудобно как-то спрашивать… — вмешался в разговор Друян. — Но все же: за что вы сидели?
— Чего тут неудобного? — извиняюще улыбнулся Камышин. — Тем более вы на такой работе… Сидел за нелегальный переход границы с целью передачи секретных сведений… Так в приговоре было написано, — ошарашил гостей Владимир Михайлович. — Это было в конце семидесятых. Молод был, глуп… За границу не выпускали, а мне как раз срочно с далай-ламой нужно было поговорить. Ну я и двинул через Монголию.