— Попович?
Голос приятный — довольно низкий баритон с хрипотцой.
У меня неожиданно отказали ноги… и руки… Я с ужасом поняла, что вот-вот брякнусь в позорный обморок.
Спокойно, Геля, дыши! Помни, что тебя могут интересовать только мужчины неказистые, вот ими и интересуйся. Но только в том случае, если эти уродцы примут и разделят твои суфражистские взгляды. Иначе никак. Я представила плотную толпу уродцев, мои взгляды разделяющих, и мысленно хмыкнула. Меня слегка отпустило.
— Чиновник восьмого ранга Евангелина Попович для прохождения службы прибыла! — Голос дрогнул на «восьмом ранге», поэтому рапорт получился с интонацией слегка вопросительной.
— Евангелина? — переспросил лев, забавно таращась.
«Нет, Кракозябрина», — захотелось мне ответить, но вместо этого я уверенно отчеканила:
— Так точно! — И пошла к столу.
Только сейчас я заметила, что Крестовский был не один, в кресле напротив хозяина кабинета сидел мой благодетель Мамаев, выражающий своим скуластым лицом приветливость и дружелюбие.
Я прошептала чардею слова благодарности и выложила на стол свои документы:
— Извольте, результаты чиновничьего экзамена, рекомендательные письма, метрика…
Я распрямилась, сделала полтора быстрых шага назад и замерла. Когда нас на курсах в Вольске строевой премудрости обучали, я всегда путалась, с какой ноги назад ступать. Но сейчас, судя по тому, что в ногах не запуталась да на ковре не растянулась, все исполнила правильно.
Лев смотрел на мои бумаги с нескрываемым отвращением, даже нижнюю губу закусил, с этим самым отвращением не совладав:
— Позвольте узнать, любезнейшая Евангелина Романовна, вы, когда в присутствие заходили, вывеску у входа видели?
Я припомнила дубовую доску у входа, золоченые буковки, стилизованные под старинную вязь, и ответила:
— Так точно.
— И вы заметили на ней что-то необычное?
— Ничего.
Я чуяла в вопросе подвох, но ответить иначе не могла. Скорее всего, на вывеске еще какие-нибудь чардейские знаки понамалеваны были, коих я рассмотреть не в силах. А скажу — «видела», меня спросят — «что?», а тут уж никакой удачи угадать не хватит.
Лев облегченно вздохнул, посмотрел на Мамаева, покачал головой, сережки-камешки нестерпимо блеснули в лучах неожиданно выглянувшего из-за туч мокошь-градского солнца.
— Берите свои документы, барышня Попович, — велел хозяин кабинета. — И извольте обождать в приемной. Мой секретарь сейчас составит письмо к господину обер-полицмейстеру, с коим вы немедленно отправитесь в разбойный приказ. А там уж его высокопревосходительство подберет вам должность в соответствии с вашими возможностями.