Что-то подобное Мараси подозревала, но испытала потрясение, когда предмет поисков оказался у нее перед глазами, написанный черным по белому. Она перебрала стопку. Никаких писем от Лекалей, главных противников губернатора. Ни одного письма от Ваксиллиума – что Мараси отметила с облегчением; и даже ни малейшего намека на переписку с Эдварном Ладрианом, дядей Ваксиллиума.
Под письмами находился гроссбух, в котором предположительно содержались записи о том, кто сколько задолжал Иннейту, а также сведения о состоянии его личных счетов. Однако, просмотрев по диагонали бухгалтерскую книгу, Мараси испытала некоторую досаду: информации было явно недостаточно, чтобы обрести уверенность. И все же картинка складывалась.
«Ржавь, у народа есть полное право бунтовать!»
Может, это и был ключевой элемент плана Кровопускательницы? Выпихнуть Иннейта на авансцену, а потом подорвать его авторитет, открыв сведения о коррупции, касающиеся не только самого губернатора, но и практически всех благородных семейств Эленделя? Предъявив эти письма, Мараси может сыграть твари на руку. От этого замутило. Но если Реплар Иннейт и впрямь настолько прогнил, разве не следует его разоблачить и устранить?
Решив, что письма должен увидеть капитан Арадель, Мараси поспешно спрятала их в сумочку. Затем заперла сейф, положила на прежнее место ключ и кинулась к лестнице. Не хотелось оказаться в подвале, когда лакей начнет ее искать, чтобы сообщить о прибытии кареты.
«А ведь Иннейт может заявить, что письма подложила Кровопускательница, – уже на верхней ступеньке сообразила Мараси. – И легко выпутается».
Кроме того, если он заметит их отсутствие, то легко догадается, кто их взял. Тот же самый слуга все еще драил пол и видел, как Мараси спускалась и поднималась.
Но, ржавь и Разрушитель, она не могла просто проигнорировать что-то подобное!
Летя над городом, Вакс отчетливо видел границы обитания людей. С помощью света они словно отвоевывали у тьмы пространство для жизни – огни, точно корни дерева, пронизывали ночной город.
Дядя высадил Вакса далеко от места, где тот хотел бы оказаться. К счастью, алломанту-стрелку нетрудно преодолевать даже огромные расстояния Эленделя. Однако Вакс не сразу свернул к внутренней части города, где находилось Обиталище кандры. Слова дяди все вертелись и вертелись в голове, а с ними и насмешки Кровопускательницы. Они атаковали с двух разных направлений, будто кто-то вкалывал булавки в виски.
Надо было подумать, побыть в одиночестве. Может, тогда удастся разобраться с тем, что означал весь этот бардак. Вакс приземлился на крышу, с которой открывался вид на раскинувшийся внизу просторный светящийся ковер из огней. Еще два зеленых огонька – два кошачьих глаза – следили за Баксом из-за расположенного неподалеку ящика для цветов. Вдоль улицы внизу тянулся ряд пивных. Громких, буйных. Уже миновало два часа пополуночи, а их посетители и не думали успокаиваться.