От Доусона не ускользнула вся сомнительность ситуации. Он находился в доме практически с ребенком, которая чуть не насильно пытается уложить его в койку, при этом сам он действует исключительно по правилам. В возрасте девятнадцати лет присутствие родителей на допросе было необязательно, а он беседует с ней только как со свидетельницей. Ради собственной безопасности.
Дождавшись момента, когда он был уже на крыльце, Кевин повернулся и задал свой самый важный вопрос:
– Скажите, Лорен, а вы кому-нибудь говорили о том, что Дивэйн еще жив?
На ее губах появилась застенчивая улыбка, и он услышал ее ответ еще до того, как она его произнесла.
Она, черт побери, не помнит.
Карен спустила воду в раковине и протянула руку за чистящим средством. Ее любимая кухня всегда отвечала лабораторным стандартам чистоты, а сейчас Карен подумала, что в ней можно проводить операцию на открытом сердце, без всякого риска подхватить какую-то инфекцию.
Дом погрузился в рутину, которая повторялась изо дня в день. Охранник, которому нечем было заняться, сидел возле входной двери. Хелен бродила по дому, готовая прийти на помощь любому по малейшему мановению его руки.
Временами присутствие Хелен нервировало Карен – то есть ее нервировала не сама женщина, а ее постоянные попытки облегчить им жизнь. Хозяйка дома вовсе не хотела, чтобы ее лишили возможности делать то, что отвлекало ее внимание от главного. Она готова была мыть тарелки, кружки и стаканы. Она готова была на все, что могло отвлечь ее хотя бы на мгновение.
Такие действия приносили ей истинное облегчение. Она знала, что Стивен и в какой-то степени Элизабет считают режим молчания для прессы неправильным решением. Пока ей удавалось убедить их довериться Ким, но она не знала, на сколько ее еще хватит. Стивена было сложно убедить в чем-либо.
И тем не менее Карен чувствовала, что они поступают правильно, доверяя опыту Ким. Их пути уже пересекались в детстве, и тогда угрюмая темноволосая девочка была для всех воспитанников детского дома тайной за семью печатями. Ей не нужны были друзья: более того, она активно избегала возникновения каких-либо близких душевных связей.
Как и в тюрьме, в детском доме никто не любит говорить о причинах, по которым он здесь оказался, и только много позже Карен узнала о трагедии Ким. И то, что юная Ким могла жить под всем этим грузом, было просто невероятно.
Но у Карен была еще одна причина верить этой прямодушной женщине, о которой Ким даже не подозревала.
Двенадцать лет назад Карен жила в сквоте[61] на окраине Вулверхэмптона. У нее вот уже два года не было работы, и она потеряла свою квартиру. В этот полуразвалившийся паб однажды явились двенадцать полицейских и три социальных работника, чтобы забрать семерых несовершеннолетних, которые жили с ними. Карен тогда мгновенно узнала Ким и прикрыла свое лицо рукой.