— Шел бы ты отсюда! — отмахивалась от него Люся.
Никишину давно приглянулась эта девушка. Дома, в селе, девчата сохли по нем, любая, только бровью поведи, — твоя. А эта и смотреть не хочет. Равнодушие Люси и злило и подзадоривало Никишина. «Подожди, девонька, — думал он. — Сама придешь, никуда не денешься».
Но время шло, а Люся не приходила. И Никишин не мог понять, откуда такое упрямство.
Однажды во время Люсиного дежурства, когда в коридоре никого не было, Никишин сказал ей:
— Давай дружить, Люська. Тебе со мной хорошо будет.
— Представляю, — сказала Люся, даже не подняв головы.
Он попытался ее обнять. Она выскользнула из его рук и замахнулась грязным веником.
— Еще раз полезешь, так отработаю — на всю жизнь охота пропадет…
После этого Никишин якобы оставил девушку в покое. Проходя мимо, он лишь пренебрежительно посвистывал. Но потом опять взялся за старое.
Все началось как будто в шутку. Красивая девчонка. Почему бы не поухаживать? А кончилось тем, что Никишин и не заметил, как влюбился.
По ночам, когда в палате наступала тишина, он ловил себя на том, что все время думает только о Люсе, мысленно представляет себе, как она открывает дверь, крадучись входит, ступая на цыпочках, приближается к его постели…
Никишина бросало в жар. Не хватало воздуха. Он вскакивал, набрасывал на плечи халат и шел в коридор курить.
А Люся занималась своим делом — мыла панели, чистила инструменты или убирала в коридоре — и совершенно не замечала его.
«Это все Яшка, — думал Никишин, искоса поглядывая на девушку. — И с этой дракой в плавнях тоже совсем плохо вышло. Думалось, посмеются ребята, а получилось вон как. Ну что она в этом Яшке нашла?»
В такие минуты сердце стискивала злость и хотелось досадить обоим.
Однажды, когда в теплушке было особенно многолюдно, Никишин, глядя на два ряда новеньких орденских колодок на груди у Стельмаха, стал рассказывать, как Стельмах покупал эти колодки.
— Узнал я, что привезли в наш военторг орденские колодки. Ну и пошел. Народу там — не протолпиться. Смотрю, у прилавка Яшка стоит, колодки выбирает. «Это какая, — спрашивает, — ордена Красной Звезды? Отложите мне парочку. А это? Отечественной войны второй степени?.. Давайте. И вот эту заверните. Красивая…» «Эта — Александра Невского», — говорят ему. «Александра Невского? Не нужно. А для медали «За отвагу» нету? Есть? Тогда заверните парочку. Для ровного счета…» Вы не заметили, братцы, у него вчера другой набор был? У него этих колодочек три комплекта. Какой хочет, такой наденет.
Никишин явно лез в ссору. Стельмах, казалось, не обращал внимания на его болтовню. Никишина это пренебрежительное молчание только подзадоривало.