– Вот и славно. – Она подтянула ему одеяло из шкур выше к горлу. – А теперь засыпай, лекарство уймет лихорадку. Я посижу с тобой.
«Пока колесо не совершит полного круга и, сыграв сейчас роль Нанданы, я не уподоблюсь Тинар, дав тебе шанс возродиться».
К десяти утра в комнату Шиады пришел Берад, сообщивший, что ночью Грей отказался говорить со священником: «Нет во мне грехов!» – сквозь муки промычал старик. Шиада поняла, что самую суровую исповедь в жизни Грей прошел в беседе с ней и повторить еще раз оказался не в силах. К полудню Грей заснул крепче, чем спал когда-либо прежде. На старом восковом лице застыла маска удивления.
Отказ старого герцога от последней исповеди скрыли от всех – Берад не мог допустить, чтобы отца не отпели в церкви. Епископ Ваул и сам не был против оправдать все лихорадкой старика. А потому через два дня состоялись пышные похороны. Шиада отказалась носить траур, как Берад ни причитал. «В нашем кругу черное носят только истинные ведуньи, совершенно мудрые, жрицы храма Нанданы. Я не имею права носить этот цвет».
В следующие несколько дней Шиада доделала для Берада тунику и плащ, но пока не сказала ему о них. Тогда же возобновились встречи с Неларой.
– Наверное, – проговорила ближе к ночи последняя накануне похорон, – теперь начнется какой-то новый этап в жизни замка? Старый герцог жил долго, и его жизнь висела над озером, как тень. А теперь все изменится, ведь так?
– Разумеется, – ответила жрица, не задумываясь.
Первым и главным требованием, которое Бану выдвинула перед отцом и Сагромахом, задержавшись после одного из ужинов, была немедленная атака Синего дома.
– Но ведь синие нас особо не беспокоили пока, – удивился Маатхас. – У них своих забот по горло, и они вряд ли выступят, пока у нас Бут.
– Бут не у нас, а у меня, – оборвала танша. – И его голова принадлежит человеку, который мне помог в Оранжевом танааре.
– Кто это? – напряглись мужчины.
Маатхас, кажется, сообразил, о ком речь.
– Не имеет значения. Долг платежом красен. Разбей синих, отец.
Через две недели пятитысячное конное войско, включавшее Нера с его пятидесятью бойцами, пять сотен «меднотелых» и Бансабиру во главе, двинулось на юг. Десять дней часть войск, доверенная Руссе, держалась рядом, и брат с сестрой могли проводить вместе все свободное время, вызывая немыслимое недовольство Нера. Еще бы – наущенный старшим братом, он делал все, чтобы сблизиться с женой, но эта грубая и нетерпимая девка, кажется, знать не знала, что такое брак. Даже хуже – Бану либо считала его своим подчиненным, либо, если оказывалась довольно благожелательной, не замечала вовсе. Для маленькой танши муж существовал только ночами. Да и то! Пока войско ее брата двигалось в том же направлении, после соития женщина уходила о чем-то с ним болтать. Нер даже взял на душу грех, как-то прикинув, что, может, они там и не болтают вовсе.