Он верил в себя. И он верил, что все будет хорошо. Женатый человек, надо же. И отец семейства в перспективе. Как он этим тогда гордился…
Первую разлуку они с Эльгой восприняли легко. После первого опыта совместной жизни это только добавило в отношения романтики. Потом стало чуть сложнее. К началу следующей экспедиции у них уже был сын, десятимесячный Артур; Эльга была не очень–то довольна отъездом мужа на полтора года. Но он вернулся, и все стало опять хорошо. Именно период раннего детства сына Алексей потом вспоминал как самый, наверное, счастливый в своей жизни. Память…
На седьмом году брака он ушел в экспедицию в третий раз. Причем теперь — уже в роли командира. На звездолете «Фламберж» он исследовал систему Йоты Дракона, достаточно далекой звезды, расположенной в ста трех световых годах от Солнца. А когда он вернулся, дом был пуст. Он не сразу поверил. Заглянул в «женскую половину», поднялся на второй этаж… нет. Никого. И он даже не мог связаться с женой по комму — ведь только что же прилетел, о черт… у него и комма–то действующего еще не было… Тогда он бросился в свой кабинет и увидел на столе записку. Всего четыре слова:
«Любовь — это возраст. Прости».
На него будто упало небо. Не от потери. А от сознания, что это правда.
…Они увиделись, конечно. Не сразу. Эльга была вполне приветлива. Объяснила, что ей все–таки надо быть поближе к коллегам, а главное — сын… Ему уже нужно общество, не только наше. И хорошее образование. Встречаться и со мной, и с ним никто тебе не запрещает, сказала она. И добавила: если хочешь…
Алексей не стал торопиться. Работы у него после возвращения было — выше крыши. Он проводил дни в доме, за экраном ординатора, время от времени выходя прогуляться по лесу. Иногда летал на маленьком гидроплане. Поздно вставал. Мысли о… случившемся как–то отошли на задний план. Защитная реакция, наверное.
Или правда все изменилось?..
«И вдруг понять, как медленно душа заботится о новых переменах».
Строчка полузабытого земного поэта, случайно задержавшись в памяти, действовала как обезболивание. Он думал об этом, проходя по утрам в кухню–пристройку, заваривая густой кофе. Думал, бродя под деревьями, вороша ногами опавшие листья кленов и каштанов. Думал, глядя из окна второго этажа на черное озеро…
«Жизнь коротка, разлука — безумие».
И куда тут денешься?..
Примерно в таком состоянии он и пребывал, когда в саду перед домом опустился чужой одноместный конвертоплан.
Сад — это сильно сказано. Ничего тут сейчас не было, кроме куста крыжовника и клумбы с лилиями. Конвертоплан опустился в стороне, рядом с огромным дубом, который Алексей помнил с младенчества. Но откуда?.. До Стэмфорда тут сто пятьдесят километров, до Новокамчатска — все триста. Не расстояние, конечно, для летательного аппарата. Но причина визита должна быть серьезной.