Алексей вышел на крыльцо. Пилот конвертоплана уже шел ему навстречу. Заранее улыбающийся. В твидовом пиджаке, с тонкими усиками…
Он заговорил еще на ходу.
— Здравствуйте, коммодор! Бога ради, извините за визит без предупреждения. Меня зовут Эдмунд Гаррис. Мы заочно знакомы, я сейчас работаю в министерстве науки… собственно, возглавляю его. Еще раз извините. Разрешите с вами немного поговорить?..
Алексей спрыгнул с крыльца. Протянул руку.
— Рад познакомиться, — сказал он вполне искренне.
Проходя в дом, он подумал, что в своем растянутом старом свитере смотрится неважно рядом с одетым с иголочки гостем. Ну, что ж поделаешь…
— Я часто вам завидую, — сказал Гаррис. — Не вам лично, а — таким, как вы. Первооткрывателям. Выйти на грунт планеты, где ты вообще первый человек… Это же здорово, наверное.
Они сидели на веранде в плетеных креслах. Сквозь окна, прорезанные очень низко, было видно, что веранда нависает прямо над озером. Над черной водой.
Алексей усмехнулся.
— Насчет «выйти на грунт» — преувеличение. Йота Дракона — это же звезда класса К, оранжевый гигант. Они обычно дают сильный рентгеновский фон. Аль—Дхиба — не исключение. Там не половина всей светимости идет в рентгене, как у Альфы Змеи, а меньше. Но все равно достаточно, чтобы убить.
— Простите… Как вы ее назвали?
— Аль—Дхиба, — повторил Алексей. — Одно из названий Йоты Дракона. По–арабски это гиена. Средневековые астрономы уточняли: Самец Гиены… Так вот, выходить в открытое пространство в системах таких звезд можно только в скафандрах высшей защиты — а это удовольствие ниже среднего. Обычно их приберегают для аварийных ситуаций, которых у нас не случилось, слава богу… И там единственная планета–гигант, больше Юпитера размером. Ладон называется. По имени дракона–титана. Высаживаться туда было бессмысленно — зачем, когда всю доступную информацию можно снять с борта…
— Но вы Ладон своими глазами видели? Или только через камеры?
— Ну почему же? Из катера — видел. Много раз. И в атмосферу входил.
…Пунктирные метановые облака внизу; серебристая стрела «Фламбержа» — далеко вверху; и оранжевый огонь Самца Гиены, занимающего чуть ли не четверть неба…
Память.
— Звезды очень разные, — сказал Алексей. — Как живые существа. Многообразие мира… Не знаю, как это вам объяснить.
Гаррис кивнул.
— Думаю, что я понимаю… Странно, что вы выбираете безжизненные системы. Стать биологом не хотели никогда?
Алексей пожал плечами.
— Как–то нет. Давно сказано: живая природа стиснута требованиями естественного отбора. Поэтому, скажем, разнообразие форм в ней гораздо меньше, чем в неживой… Изучать неживое — интереснее. Конечно, если бы удалось найти чужую жизнь… Но пока нет же. И не знаю — возможно ли это.