Допрашиваемый молчал. Хан, у которого пересохло горло, понемногу начинал злиться. Если бы этот лейтенант попал к любому из младших следователей, он бы сейчас уже был хрипящим куском кровавого мяса. И он это понимает. Что ему пока невероятно везет. Не может не понимать. Нормальная рабочая ситуация: попался — выкладывай козыри, какие можешь. Если возможность дадут. А ему выпал шанс — такой, какой из попадающих сюда достается, может быть, одному на десять тысяч. И вот же — выпендривается…
Допрашиваемый молчал, и Хана это уже беспокоило. Не ушел ли он в психоз? Очень было бы некстати. Получить что–то полезное, конечно, можно и на волне психоза, но в данном случае осмысленный диалог будет куда полезнее… И тут Хан увидел, что «лейтенант Джеймс Гупта» плачет.
Он не поверил своим глазам. Шагнул к электрощитку и повернул ручку реостата. По лицу лейтенанта, освещенному рабочими лампами, текли самые настоящие слезы.
— Я… не понимаю… Чего вы хотите? Ну что я… чем мне поклясться? Я рассказываю, что помню… Базу помню… командировку помню… ну спросите… ну… что я вам еще… — он сбился, застонал, задергался, слезы потекли сильнее. — Это ошибка! Мне больше нечего сказать! Нечего! Я просто лейтенант… механик… авиамеханик… Я не понимаю ничего… Случайность какая–то… невероятная… не знаю… Ну мне нечего вам сказать! Нечего!!!
Хан молча наблюдал за истерикой. Глаза лейтенанта расширились, в них был настоящий ужас. Не игра. Никто бы не мог так сыграть. Этот человек прекрасно понимал смысл угроз — и боялся по–настоящему.
Если бы ему было нечего сказать, его положение и вправду было бы безвыходным.
Значит, он… искренен?
— Что ты об этом думаешь? — спросил Микава.
Хан пожал плечами. С Микавой они вели вместе не одно следствие. Этому человеку можно было доверять.
— Я думаю, что все плохо, — сказал Хан честно. — В том, что он шпион, сомнений нет никаких. Но его поведение мне очень не нравится. Скорее всего, это гипномаска. Ложная личность, закрепленная внушением — ты знаешь, есть такие техники. Маска, конечно, грубоватая, но для такой короткой миссии, как у него, она бы сгодилась… Если бы миссия прошла штатно. А тут он запаниковал. И, судя по всему, замкнул маску на себя… понимаешь, что это значит?
Микава мотнул головой. Он подбирал с тарелки макароны. На обед они и так уже опоздали.
— Послушай, — сказал Хан. — Любая гипномаска имеет предохранители. Такие веревочки, за которые можно дернуть, чтобы ее снять. Обычно для этого служит произнесение некоторых слов в правильном порядке. Кроме того, маска должна сниматься от некоторых воздействий — например, при слишком сильной боли или при реальной угрозе смерти. — Микава перестал жевать. — Но есть запрещенные приемы, которые позволяют… ну, снять предохранители. Оборвать веревочки. Сделать так, чтобы пароли больше не действовали. Тогда маска не снимется вообще. Никогда.