– Гляди, Андрейка! – широко улыбаясь, сказал Илья, когда тот выскочил на крыльцо.
Он снял тканину, и на Андрюшу глянул лик Ангела. Сверкала на солнце серебряная риза, сверкали огоньки в разноцветных яхонтах…
– Какой же ты великий мастер, Илья… – с восхищением сказала мама, тоже вышедшая на крыльцо.
– Мы, Кондратьевы, все такие! – довольно хмыкнул Тимка.
– А ты при чем? – засмеялась мама. – У отца твоего золотые руки. А ты сорванец. Смотри, лениться станешь – всех Кондратьевых опозоришь.
Тимка насупился: ему явно неприятны были назидания барыни.
– Камушки те самые? – пока мама крестилась на икону и рассматривала ризу, тихо спросил Андрюша. – Мы ведь рассыпали вчера…
– Отец собрал потом, – так же тихо ответил Тимка. – За вихры меня отодрал.
– Вот, мальчики. – Мама обернулась к ним, улыбаясь. – Теперь Ангел нас всех хранит! И никакие оборотни нам не страшны. Нам вообще нечего бояться. Пока мы вместе, все будет хорошо!
Андрюша смотрел на икону, и ему казалось, что он видит ясную и печальную улыбку Ангела-хранителя и даже слышит его голос. Только не говорит он, а будто поет.
Профессор Ангелов молча смотрел в глаза Ангела-хранителя на иконе. Они посверкивали печально, но ярко, как яхонты на ризе.
– Что вы делаете, Андрей Кириллович? – услышал он и обернулся.
В дверях стоял Федор Кондратьев.
– Здравствуй, Федор, – кивнул Ангелов. – Не знаешь, что делают в церкви?
– В церкви обычно иконостас разбирают? – усмехнулся тот.
– А тебе нужны эти иконы? – пожал плечами Ангелов. – Насколько я успел понять, у большевиков другие ценности.
– Иконы нам не нужны, – согласился Федор. – А ценности нужны.
– Ризы?
– В том числе. Куда вы все это уносите?
Скрывать что-либо от Федора Кондратьева не имело смысла. И не потому, что он возглавлял теперь уездную власть, а потому что одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: этот человек рожден для того, чтобы распоряжаться не только своей судьбой, но и многими чужими. И всегда это было понятно, кстати, даже когда Федор был мальчишкой. Впрочем, ему и теперь чуть больше двадцати.
– Сейчас – в усадьбу, – ответил Ангелов.
– А потом?
– Здесь всё пропадет, – сказал Андрей Кириллович. – Ты и сам это понимаешь.
– А в усадьбе, думаете, сохранится? – вздохнул Федор.
Ангелов испытующе посмотрел ему в глаза и сказал:
– Это от тебя зависит.
Федор промолчал. Постоял, глядя на Ангела-хранителя, потом так же молча вышел из церкви. Проводив его вззглядом, Ангелов взял икону и уложил ее в дубовый ящик.