– Мне кажется, эти грани должны с чем-то совпасть, – стараясь не смотреть в ее глаза – и бывают же такие! как озера, ей-богу, – сказал Максим. – Ну, как ключ в замочную скважину входит.
– Первый раз слышу такое предположение, – удивилась та. И заметила: – А у вас и лупа с собой!
В ее голосе прозвучало при этом такое чистое любопытство, что Максим выпалил:
– А я следователем хочу быть.
Ему показалось, она хочет еще о чем-то спросить, и он обрадовался, что ей интересно, кем он хочет быть, а может, и почему хочет, но тут с улицы донесся шум.
– Что случилось? – спросила Надежда Андреевна с тревогой.
А Лушка не чувствовала в эту минуту никакой тревоги. Голова ее лежала у Степана на плече, и не было для нее большего покоя, большего счастья.
Степан ласково поцеловал ее в макушку.
– Поспи еще, шебутная ты моя, – сказал он.
И, осторожно высвободив руку из-под ее головы, поднялся с кровати.
– Уходишь? – вздохнула Лушка. – Оставался бы.
– Корове накосить надо. – Он отвел взгляд. – Потом до ночи в колхоз.
– Я не про то. – Она, наоборот, не сводила с него зеленых сверкающих глаз. – Совсем у меня оставался бы.
– Сама же понимаешь.
Он все-таки взглянул на нее. Лушка увидела, как мгновенно пересохли у него губы. Он хотел ее всегда, она это знала.
– Не понимаю, – безжалостно отрезала она.
– Семья у меня.
– Ой, держите меня трое! – зло воскликнула Лушка. – Моль водяная – семья?
– Какая моль водяная?
Вот же острый язычок у девки!
И сразу он вспомнил этот язычок по-настоящему – все его заманчивые движения, – и почувствовал, как его окатывает жаркой волной.
– А Наташка твоя кто? – хмыкнула Лушка. – Моль водяная и есть. От скуки сдохнешь. Да неужто ты с ней спишь? Ни в жизнь не поверю!
– Сплю, не сплю – не об том речь, – поморщился Степан. – Сын у нас.
Он быстро поцеловал Лушку и, с трудом оторвавшись от нее, вышел из избы.
– Сын… Подумаешь! – сердито выкрикнула она, когда стихли его шаги. – Да я захочу, сразу двойню рожу! Посмотрим, чья тогда возьмет.
– Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие.
Голос Молотова звучал из открытого окна директорского кабинета, там был включен на полную громкость радиоприемник. Надя, вожатый Максим Матвеев, пионеры, сотрудники музея – растерянные, потрясенные – слушали молча.
– Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду, – слушал в своей мастерской на Якиманке Павел Кондратьев.