Он с силой хлопнул ладонями по коленям. Поднялся легче, чем можно было ждать при тяжеловатом вальяжном теле.
— Не стану дольше задерживать. Надеюсь, не забудете о моей просьбе. Вернетесь, сядем, как сейчас, и вам не отделаться десятиминутным докладом.
Они не спеша направились к двери. Сверчевский отставал на полшага. Маршал неожиданно обернулся.
— До чего я вам завидую, с великой радостью променял бы этот кабинет на НП на крыше «Телефоники» [21]…
Прощальное рукопожатие было менее сдержанным, чем при встрече.
Анну Васильевну насторожил незнакомый чемодан в руках мужа.
— Зачем еще?
— Командировка.
Спрашивать куда, дома не было заведено. Но про чемодан — можно.
— Мало своих, что ли? Старый какой–то, подергканный.
— По случаю, в комиссионке у Сретенских ворот…
Не в комиссионном магазине он разжился этим не очень новым, но очень заграничным чемоданом с наклейками отелей Бремена, Вены, Гавра, с никелированными застежками, поперечным ремнем, карманом на внутренней стороне крышки.
— Чемоданчик правильный, не подкопаешься, — заверил человек, занимавшийся экипировкой Сверчевского.
Ворсистое серое пальто с фирменной наклейкой на подкладке всем видом тоже подтверждало свое иноземное происхождение.
Эти новые, купленные вроде бы вещи вселяли в Анну Васильевну неизъяснимое беспокойство. Оно выливалось то раздражением, то неожиданной лаской, то хмурым молчанием.
Карл все видел и, тревожась, думал: «Каково–то ей будет без меня?» Однако старался отбросить эту мысль если не как праздную, то все же второстепенную. «Управится, обойдется…»
Он собрал близких по случаю выходного, по случаю командировки на Дальний Восток; может задержаться, не поспеть к новому — тридцать седьмому — году. Когда Тадеуш, ввинтив две лампочки по сто свечей, нацелился фотоаппаратом, Нюра прильнула к мужу, опустила голову ему на плечо.
В день отъезда Тося со своим классом отправилась в культпоход на «Псковитянку» в Большой театр. Младшие дочери играли у подружек в соседнем подъезде.
— Позвать? — вскинулась Анна Васильевна, когда в дверях вырос незнакомый шофер.
— Не надо.
Она не попросилась на вокзал. Он не предложил.
Шофер поднял чемодан с наклейками. Сверчевский надел ворсистое пальто, помял неуместную в московском декабре фетровую шляпу с широкой лентой.
— Присядем на дорогу…
Пока машина добиралась до вокзала и в первые часы в купе его томило беспокойство за семью, маму, братьев, докучал назойливый вопрос: «Догадалась Нюра, куда его командировали?..»
Постепенно и эта тревога и вопрос отступили, как под напором нового блекнет, забывается прошлое, пусть и дорогое.