Он стоял и смотрел, а в это время из своего убежища выполз Розовый и стал расти и расширяться, пока не заполнил его мозг.
– Я пришел к тебе, чтобы остаться, – сказал он. – Мне надоело прятаться. Теперь я знаю тебя. Я исследовал все углы и закоулки тебя и теперь знаю, что ты такое есть. А через тебя – мир, в котором ты живешь, мир, в котором живу я, поскольку это теперь и мой мир.
– Теперь без глупостей? – спросила та половина этого странного дуэта, которая продолжала оставаться Блэйном.
– Теперь без глупостей, – ответила другая половина. – Без воплей, без паники, без попыток выбраться или скрыться. Мне только непонятно, что такое смерть. Я не нашел объяснения понятию смерти, потому что прекращение жизни необъяснимо. Такое просто невозможно, хотя в глубине моей памяти есть смутные воспоминания о тех, с кем это, кажется, произошло.
Блэйн отошел от окна и, сев на койку, погрузился в воспоминания Розового. Однако воспоминания приходили издалека и из глубокого прошлого и были такими размытыми, нечеткими, что трудно было сказать, настоящие это воспоминания или просто игра воображения.
Потому что он видел несметное количество планет, и сонмы различных народов, и множество незнакомых понятий, и беспорядочные обрывки знаний о Вселенной, сваленные в кучу из десяти миллиардов соломинок, из которых, как в той игре, практически невозможно вытащить одну соломинку, не потревожив остальных.
– Ну, как ты там? – спросил незаметно подошедший шериф.
Блэйн поднял голову:
– Да вроде бы ничего. Вот только что глядел на твоих приятелей на той стороне улицы.
– Не бойся, – хмыкнул шериф. – Их не хватит, чтобы даже перейти улицу. А если что, я выйду и поговорю с ними.
– А если они узнают, что я из «Фишхука»?
– Ну, этого-то они не узнают.
– Священнику ты сказал.
– Это другое дело, – сказал шериф, – я должен был сказать священнику.
– А он никому не скажет?
– А зачем? – спросил шериф.
Блэйн промолчал: на такой вопрос обычно трудно ответить.
– Ты послал сообщение?
– Но не в «Фишхук». Одному приятелю, а он уже сообщит в «Фишхук».
– Не стоило тратить время, – сообщил Блэйн. – «Фишхук» знает, где я.
Они наверняка уже пустили своих ищеек, и те взяли след много часов назад. У него был всего один шанс скрыться от них – двигаться как можно быстрее и никому не попадаться на глаза.
Вполне вероятно, что они сегодня вечером уже будут в городе, подумал он. И в этом его надежда, потому что «Фишхук» вряд ли допустит, чтобы здешняя банда с ним разделалась.
Блэйн поднялся с койки и подошел к окну.
– Вы можете уже выходить, – объявил он шерифу. – Они перешли улицу.