Лоуренс преуспел в эмансипации матери до такой степени, что она сама предложила ему, не видя в этом ничего оскорбительного:
– Почему бы тебе не взять с собой Каролину? Ей надо отдохнуть, а денег у бедной девочки нет. Я оплачу все расходы.
После этого на Лоуренса и посыпались возражения:
– Лозанна в марте! Почему Лозанна? Там будет холодно и уныло.
Но он сказал:
– Я же твой добрый друг, правда? Пожалуйста, согласись хотя бы на этот раз.
И она согласилась.
Это было в середине февраля. Через две недели она взяла согласие назад.
– Я ездила в монастырь поговорить с отцом Джеромом, – начала она.
– Прекрасно! – сказал Лоуренс. Последнее время она замечала, что Лоуренс охотно поощряет все ее связи с религией, тем более что сам он продолжал демонстрировать свой жизнерадостный скептицизм. В одно из воскресений она решила не пойти к мессе из-за простуды, отчего он страшно разволновался и предложил ей укутаться в теплый шарф, принес полоскание и выразил готовность отвезти ее в церковь и обратно в своем новом автомобиле, лишь бы она не пропустила службу. – Прекрасно! – сказал Лоуренс, услышав, что она навестила старика монаха, которого он знал еще с отрочества.
– Он говорит, – заявила Каролина, – что мне бы не следовало отправляться в Лозанну с тобой.
– Но он же знает меня! И уж конечно, знает, что на нас можно положиться, что это будет просто совместный дружеский отдых. Господи, да так постоянно отдыхают убийственно скучные пары. Господи, а я-то считал его разумным священником без предрассудков.
– Он сказал, что в свете наших прежних отношений мне бы не следовало выступать в обстоятельствах, способных привести к скандалу.
– Но о грехе не идет и речи. Даже я это понимаю. Не забудь, мне внушали католические взгляды.
– О грехе не идет и речи, но он сказал, что это подорвет веру, – возразила Каролина.
– Мы никому не скажем, что едем вместе. Маловероятно, чтобы нас кто-то увидел в марте в Лозанне.
– Тайная поездка еще хуже нетайной. Еще больше ущерба для веры. Я не могу поехать, ты уж меня прости.
Ее отказ огорчил Лоуренса сильней, чем она ожидала. Он не сказал ей то, о чем она догадалась: что его упорное желание побывать в марте в Лозанне как-то связано со стремлением пройти по следу бабушки. Каролина не учла, насколько ее участие было для него важно, и чем больше он ее уговаривал, тем крепче становилось ее решение полностью устраниться от этого дела. Разговор слишком ясно напоминал ей о событиях, предварявших автокатастрофу.
Лоуренс не стал на нее давить. Он принял ее решение с недавно появившимся необычным страхом: не следует слишком приближаться к Каролине, чтобы не спровоцировать перебранки. Именно в тот раз он, подавив разочарование, спросил ее по-дружески: «Как продвигается твоя книга?» – и она, занятая совсем другими мыслями, ответила: «Думаю, близится к концу».