– Нет, – заявила Каролина. – В этом все дело. Я не позволю впутать себя в этот надуманный сюжет, если только сумею. Вообще-то я хочу испортить этот сюжет. Если удастся, я остановлю действие романа. Я обязана это сделать.
– Расскажи, что Барон говорил о бабушке, – настаивал Лоуренс. – Прояви благоразумие, милая.
– Нет, это меня впутает в сюжет. Я намерена отойти в сторону и посмотреть, имеет ли этот роман настоящую форму, помимо надуманного сюжета. Мне посчастливилось быть христианкой.
Она наговорила о сюжете еще много чего. Лоуренс впал в отчаяние и подумал: «А ведь она и вправду безумна, и с этим ничего не поделаешь. Каролина безумна». И он подумал о долгих месяцах, а то и годах, в течение которых ему, возможно, придется видеть Каролину, его любимую Каролину, погруженной в пучину безумия, а быть может, на месяцы, годы запертой в сумасшедшем доме.
Она много еще чего наговорила о надуманном сюжете. Но один раз отвлеклась, чтобы предупредить его:
– Лоуренс, не пытайся обогнать этих девушек. У них сверхмощный автомобиль.
Но он пропустил предупреждение мимо ушей, а она продолжала заверять его в своей решимости не впутываться в непонятно чье повествование.
Каролине было легко предъявлять к сюжету те или иные требования. Ей было легко принимать решение остановить действие. И совсем не трудно критиковать. Лоуренс еще прибавил скорость и довел ее почти до семидесяти миль в час, когда машину занесло и она опрокинулась. «Санбим-альпин» затормозил и развернулся. Лоуренс еще не потерял сознания, несмотря на острую боль в груди, и увидел, как девушки выпрыгнули из своего блестящего спортивного автомобиля и поспешили к его покореженной машине, из которой он был не в состоянии выпутаться.
Рядом он увидел и Каролину с залитым кровью лицом. Одна ее нога была загнута за спину самым неестественным образом. Она издала чуть слышный стон и дернулась, и это зрелище погрузило его в беспамятство.