– Эрнест Мандерс, – произнесла Джорджина. – Ты встречался с этим извращенцем?
– Да, он нас шантажирует. Из-за твоего вмешательства. Но я не позволю себя запугать. После всего, что со мной было, несколько лет заключения меня не волнуют. Эндрю, считаю я, легко отделается, благодаря увечью. Думаю, условный срок с помещением в инвалидный дом. Ему будет наплевать. Наша настоящая фамилия, ясное дело, всплывет, и тебя вызовут в качестве свидетельницы. Эндрю это безразлично. Он только вчера мне сказал: «А мне плевать».
– Ты погубил Эндрю, – возгласила она, как обычно.
– Я только-только собрался отправиться с Эндрю в паломничество в Айнзидельн[13], – ответил он, – но из-за твоего вмешательства нам пришлось отказаться.
– Ты – в паломничество? Не поверю, чтоб ты отправился в паломничество к святыне. Ни за что не поверю.
Сэр Эдвин Мандерс пребывал в затворничестве две недели.
– Эдвин две недели как пребывает в затворничестве, – сказала Хелена.
Ужинавший с ней Эрнест отметил, что с момента его прибытия она тихо, словно про себя, трижды произнесла эту фразу. «Вероятно, – подумал он, – она его любит». Какова бы ни была природа этой любви, он был поражен ее необычностью. Не то чтобы к его брату нельзя было питать высокое благородное чувство, но представить Эдвина последних лет окруженным домашней, подобающей жене любовью было довольно трудно, ибо он отдалился от мира, оставаясь при том милым, неизменно и однообразно милым.
Для Эрнеста обращение к брату с просьбами было сопряжено с невыносимой неловкостью. Он решил, что последняя попытка и станет последней.
– Временные трудности, Эдвин. Перестройки в студии стоили нам приличных денег. Элеонора, к несчастью, ничего не понимает в делах. У нее сложилось впечатление, будто финансовый интерес Барона Стока в ее школе не имеет ничего личного – повторю, ничего личного, тогда как на самом деле, понимаешь ли, обязательства Барона были весьма ограничены, всего лишь форма покровительства. Как сам ты считаешь, тебе стоит удовлетворить свое желание и поддержать наше с Элеонорой дело?
И далее в том же духе.
Эдвин был сама благожелательность.
– Если честно, Эрнест, – ответил он, – то вложение денег в школу танцев меня вовсе не привлекает. Но вот что – выпишу-ка я тебе чек, а о возвращении денег даже не думай. Уверен, это лучший способ решить твои проблемы.
Он подписал чек, аккуратно сложил его и вручил Эрнесту. Проделал он это с явной непринужденностью, да и в самой передаче денег не было ничего, что могло бы вызвать разумные возражения, но Эрнест ощутил чудовищную неловкость и непонятно почему разнервничался.