Морпех, похоже, увидел в словах Андрея совсем другой смысл:
- Слушай, Митин, а может ты проверить меня решил? Ну, так запомни и в донесении напиши, чекист хренов: старший лейтенант Астахов ваши голимые проверки на конце вертел, вместе с проверяющими! А будешь парить мне мозг - не посмотрю, что старше по званию. Начищу рыло, а там хоть трибунал!
IV
Дорога на Севастополь
- Что это вы, граф, примолкли? - спросил юнкер Шестобросов, устраиваясь поудобнее на дощатом дне кузова. - А раньше все с хиханьками да хаханьками, на всякое слово у вас два, с заходцами. Язык проглотили?
Адашев забился в угол кузова и сидел там в обнимку со своим карабином. После второго ракетного залпа у него случилась истерика - пришлось успокаивать, отпаивать водой из колодца, под руки, сажать в грузовик. Роту принял Теленников из третьего взвода - сейчас он катил в кабине «Пирс-Эрроу» в голове колонны.
- Оставь его в покое, - посоветовал Михеев. - Не видишь, человек в шоке?
Поредевшая колонна константиновцев тянулась по пыльной дороге за машинами морпехов.
- Те самые, «Торнадо». - Штакельберг кивнул на трубчатые короба. - Как они по махновцам вдарили - страшное дело!
- Скажите, Никол, где вы раздобыли такое козырное подкрепление? - поинтересовался Рыбайло. Оставшись без «Остина», он перебрался в "Фиат" второго взвода. - Весной бы, под Армянск таких «органов» хоть десяток - краснюки бы до Харькова драпали, а то и до Москвы.
- А мне их бронемашины больше нравятся. - отозвался Михеев. - Вот бы порулить таким! Непременно упрошу майора, чтобы позволил...
- Букреева, что ль? - осведомился Шестобросов. - Не, этот не даст. Отчетливый служака!
- Не его, другого, Митина. Я с ним, пока сюда ехали, познакомился. Вы не поверите, господа, что у них еще есть! Особенно эти, как их... дрыны. Маленький такой, вроде аэроплана, и летает. А на земле - коробка со стеклом, и в нем все видно, как в синематографе! Они, прежде чем стрелять своими ракетами, послали эту дрыну, сверху все разглядели и ка-ак врежут! Майор Митин говорил - штаб махновцев с землей перемешали!
- Нет, я больше так не могу! - Шестобросов развязал вещмешок, извлек из него стеклянную, в суконном чехле, флягу. Зубами выдернул пробку и, привстав, протянул Адашеву. - Глотните, граф, сразу полегчает…
Штакельберг принял фляжку и чуть ли не насильно всучил Адашеву. Тот некоторое время сидел, безучастно сжимая флягу по-детски, обеими ладонями, потом сделал большой глоток – и зашелся в кашле.
Штакельберг похлопал юнкера по спине, тот помотал головой и просипел что-то матерное.