На следующий день молебен назначили царским – в Софийском соборе, в присутствии государя, всей его свиты и дворни… И вот Борис Годунов стоял здесь, в самом заднем ряду, вспоминая долгий минувший год и глядя в спины толпящихся впереди бояр.
Увы, но в окружении государя стольник все еще оставался одним из самых худородных слуг. И его место было позади всех прочих знатных царедворцев, у самой-самой двери.
Худородной, понятно, была и сестра Бориса – Ирина. Она тоже не имела права находиться в первых рядах, рядом со своим детским приятелем, и потому… И потому царевич Федор Иванович пожелал отстоять благодарственный молебен во дворце! Во дворовом Николо-Дворищенском соборе. Пусть вместе со стрельцами и холопами, но стоя бок о бок с подругой детства.
Поцеловав крест по окончании службы, Федор и Ирина, посмеиваясь, вместе вышли из храма, вдвоем сбежали по ступеням и отправились через мост. Обогнули крепость, вышли на Самокатную площадь.
Увы, здесь царили шум, гам и веселье. После долгой тревоги и мрачного ожидания военной напасти честной новгородский люд торопился предаться гулянию и развлечениям, сбрасывая страх и напряжение. Среди качелей и гигантских шагов было не протолкнуться, со стороны каруселей доносились крики и хохот, у реки били в бубен скоморохи, возле рва звенели гусли и звучала девичья песня, где-то рычал медведь, где-то отвечал зверю дружный гусиный гогот.
Конечно, царского сына со спутницей новгородцы с готовностью пропустили бы к любому увеселению, но какое это развлечение, если все вокруг молча стоят, склонив головы, и смотрят долу? Ни шутки-прибаутки, ни смеха, ни веселой толкотни. Федор Иванович не для того одевался в нарядный, но простой кафтан без подбивки, а Ирина – в ситцевый сарафан с цветастой вышивкой, чтобы потом полдня на одни спины вокруг себя смотреть.
Поняв, что к каруселям не пробиться, паренек отвернул к навесам, указал на лавку со сластями:
– Иришка, сластей хочешь?
Девочка отказываться не стала. Подойдя к лотку, молодые люди с охотой покидали в рот рулетики яблочной и малинной пастилы, закусив левашниками и халвой, запили их сытом, прихватили насаженные на палочки яблоки в карамели. Федор Иванович бросил мальчишке за прилавком серебряную монету, и друзья двинулись дальше.
Еще через лоток они купили кулек кураги и горсть чищеных орехов, снова повернули к каруселям – и опять отступили, не желая быть раздавленными в толпе.
– Пошли, лавки посмотрим? – предложил царевич. – Вдруг, чего интересного углядим? Может статься, и брату твоему для торга чего найдется…