– А я? – с надеждой спросил стольник. – Мне реку сторожить?
– Не бойся, в стороне не останешься, – пообещал дядюшка. – Свою долю ратной славы получит каждый.
На рассвете, когда раннее солнце придало низкой облачной пелене зловещий кровавый оттенок, стольник Годунов вывел свою полусотню к берегу возле рва, до краев засыпанного связками из толстых прутьев. По ту сторону лежала высоченная груда белых камней, перемешанная с опилками и углями. И, как ни странно, вкусно пахнущая жареным мясом.
Служащий Постельного приказа стоял напротив крепости не один. Справа замер с обнаженной саблей царский печатник боярин Роман Алферов, слева – думный боярин Безнин-Нащекин, чуть далее – боярин Василий Грязный, постельничий Дмитрий Годунов, окольничие князья Токмаков и Ошанин… Дьяки и подьячие, конюшие и сокольники, воеводы и головы. Дикарям захудалой ливонской крепости выпала великая честь – ее штурмовали лучшие из лучших, самая высокородная русская знать.
– Слушайте меня, други!!! – выступив чуть вперед, вскинул над головой саблю Малюта Скуратов, одетый в пластинчатый бахтерец с наведенным серебром. – Во имя веры христианской! Во славу земли русской! Во имя государя! Покажем схизматикам поганым остроту клинков наших. За мной! Впере-ед!
Тут же грохнул яростный пушечный залп, кроша ядрами край стены. Вниз полетело несколько сбитых точными выстрелами человеческих тел, а завал через ров заволокло густым и едким пушечным дымом.
Следуя праву старшинства, Борис пропустил вперед полусотни бояр Безнина-Нащекина и боярина Грязного, выхватил саблю и, ощущая, как внизу живота наливается холодный свинцовый ком предсмертного ужаса, закричал:
– За мной, служивые! Бей схизматиков!
Стольник кинулся в атаку: за спинами стрельцов Васьки Грязного побежал сквозь рыхлые обрывки дыма через ров, по хрустящим прутьям, перепрыгнул несколько стонущих от боли, скрюченных людей, уткнулся в широкую лестницу с частыми толстыми перекладинами, стал быстро карабкаться наверх, к свету.
Внезапно послышался громкий чмокающий звук – стрелец слева откинулся, покатился вниз. Но лестница уже кончилась, Борис выкарабкался на каменную груду, распрямился. Увидел совсем рядом мертвое тело в наведенном серебром бахтерце, с окровавленной рыжей бородой. От узнавания на миг екнуло сердце, и стольник вскинул саблю выше, закричал:
– Ур-ра-а-а!!! – и ринулся вперед, спускаясь с завала в узкий каменный проулок.
Опять послышался зловещий «чмок» – и тут же впереди упал стрелец.
Боярин, открывшийся дальше перед стольником, с кем-то рубился, медленно продвигаясь вперед. Борис попытался обогнуть воина – и тут на него с утробным воем выбежал окровавленный дикарь в железной шапке и кирасе, с пикой в руке. Стольник рефлекторно вскинул саблю, отбивая копье вверх. Дикарь быстро отдернул оружие, попытался уколоть снова, и опять неудачно. Отдернул, снова уколол – Борис только чудом увернулся, втянув живот.