– Он хотел съесть тебя. Теперь, по справедливости, ты должен съесть его. Ну и я, коли ты не против, тоже приму участие. С немалым своим удовольствием.
– Ванька даже копья толком в руках держать не умеет! – повернулся на бок царевич. – Квелый он и больной. Батюшка все время меня нахваливает… Но править державой все равно будет он! Ванька станет царем, его дети станут царями, его внуки станут царями. А я кто? Мелкий и никому не нужный приплод. Хоть не утопили, как котенка лишнего, и то хорошо.
Паренек сел, выхватил нож и вогнал глубоко в мясной шмат. Поднял и стал с яростью объедать со всех сторон.
– Федя… – осторожно произнесла девушка. – Так, может… Ну ее, охоту эту? Развлеклись, и хватит.
– Ну уж нет! – мотнул головой царевич. – Я, может, и охвостье, но обиды все равно не спущу! Меня помяли, и я должен сквитаться.
– А сейчас ты чем занимаешься? – рассмеялась Ирина.
– Это не то, – покачал головой Федор Иванович. – Я должен победить! Я должен ощутить эту победу на острие рогатины, в дрожании ратовища, в тяжести, что бесится в руке, щелкает клыками и пытается достать когтем! Только это и есть настоящая победа, Иришка! Победа в смертной схватке, а не просто тушка невезучего врага, что проплывает мимо тебя по болотной реке!
Царевич отбросил нож с мясом и резко вскочил на ноги, крепко сжав кулаки. Его глаза горели, ноздри раздувались, с губ срывалось горячее дыхание.
Ирина тоже поднялась, во все глаза глядя на столь невероятно преобразившегося друга, – и тут вдруг у нее внутри что-то случилось. Девушка чуть качнулась вперед, закинула руки царевичу за шею и крепко-крепко, как только могла, поцеловала в бледные губы.
Жар, что переполнял Федора, через это прикосновение устремился в ее тело, быстро распространяясь по груди, животу и всем конечностям; он закружил голову и сбил дыхание, разогнал сердце в стремительный перестук. Ирина заполыхала вся, от ногтей на пальцах до кончиков волос. Она сгорала в незнакомом сладком огне, кружась и теряя рассудок…
Но тут за пологом послышались шаги – и у молодых людей хватило остатков здравомыслия, чтобы спешно отпрянуть друг от друга.
В палатку вошли, смеясь, Борис и Мария. Остановились, глядя на юнцов.
– Что-то не так? – почувствовал неладное стольник.
– У нас нет вина, – сглотнул Федор Иванович.
– Да, – торопливо кивнула Ирина, стараясь говорить ровно, несмотря на сбившееся дыхание. – У меня только две руки. Мясо прихватила, а вино…
– А Иван Васильевич вам дозволяет? – недоверчиво прищурился Борис Годунов.
– Нет, – честно признался царевич. – Сам не пьет и нам с Ванькой не дает.