дом со
своей супругой, собрать в путь все необходимое и отправиться в
свой удел жить по
своему разумению. Таиться, ако тать, царского сына недостойно!
– Как скажешь, любимый, – ответила девушка пересохшим голосом.
Она знала, с кем связала судьбу, и теперь, несмотря на страх, должна была нести свой женский крест.
«В беде и радости, в богатстве и бедности…» Клятва дана, и ее надлежит исполнять.
Во дворе царского дворца слуги встретили Федора и Ирину просто и буднично, словно отсутствия царевича никто и не заметил. Приняли поводья, помогли спешиться.
Федор Иванович дождался, пока жена оправит платье и шубу, подал ей руку, и они вместе стали подниматься по ступеням крыльца. К тому времени, как молодые одолели два пролета лестницы, на верхнюю площадку выбежали несколько бояр, из числа которых взгляд царевича тут же выхватил людей из его свиты.
– Боярин Благой! Боярин Овцин! – призвал сын государя двух хорошо одетых мужей среднего возраста. – Сие есть Ирина Федоровна, моя супруга и ваша госпожа. Ее дорожные вещи во вьюке на заводном коне. Снимите, отнесите в мои покои и разберите.
– Да, Федор Иванович, слушаем, Федор Иванович, – отозвались слуги, посмотрели через перила крыльца на двор, а затем поспешили вниз.
Юные супруги, взявшись за руки, прошли через сени и нарочито медленно двинулись через коридоры дворца, отвечая легкими кивками на низкие поклоны дворни.
Вскоре они попали в покои младшего царевича, и Федор Иванович жестом остановил кинувшегося к нему молодого, еще безбородого, боярина:
– Я сам разденусь, Неждан! Ступай, найди каких-нибудь девок, дабы помогали моей супруге, Ирине Федоровне.
– Супруге?! – округлились глаза юного слуги.
– Ты еще здесь? – подмигнул ему царевич.
Неждан поклонился и быстро вышел за дверь.
Федор Иванович сбросил шубу на лавку рядом с дверью, помог жене снять верхнюю одежду, прошел вместе с ней в большую горницу. Отпустил, прогулялся вдоль поставленных у стен лавок, выглядывая в каждое окно, остановился возле печи, положил на нее ладони:
– Горячая. Благо, хоть истопники от работы в мое отсутствие не отлынивали.
Ирина продолжала стоять у двери, нервно оглаживая широкую юбку бархатного сарафана с куньей оторочкой. После некоторого ожидания она подошла к мужу, тоже положила ладони на печные изразцы. Спросила:
– Что теперь?
– Даже и не знаю, – усмехнулся царевич. – В опочивальню рано, в баню после двух дней пути ни к чему, кушать не хочется. Я полагаю, в дорогу нам сбираться надобно, но пока сюда не доставят твоих вещей, сие будет трудно.
Распахнулась дверь, в горницу вошли сразу несколько бояр в шубах: