- Так что, Макс? – нерешительно спросил Леха. – Типа, пойдем?
Пуля вошла в левую половину лица Софьи Николаевны, вынесла ошметки мозга и черепа и застряла в стене. Черная дыра на щеке, с трещинами по краям смотрелась чудовищным жуком, присосавшимся к ране.
- Макс, - снова пристал Леха. – Чего с ней будем делать?
- Колюне скажем, - я дернул плечом.
- А мы к нему сегодня успеем?
Я не ответил. Поднялся. Мертвое тело, карабкающийся по трупу младенец, рассуждающая о какой-то сучке без пяти минут мертвая тетка – как выбросить все это из памяти? Но я знал способ: глоток виски и дурное воспоминание смоет волной.
… освобождая место новому. Однозначно неприятному.
Сан Саныч сидел в кресле на балконе. Он выглядел ужасно. Может потому, что умер уже давно, а может потому, что снег, лежащий на нем, успел несколько раз растаять. К ледяной корке на щеках, лбу, лепились свежевыпавшие хлопья. И только странный провал в районе носа, да заиндевевшая на осколках стекла позади кресла корка указывала на то, что не по своей воле старик откинул копыта.
На балконе я не задержался. У меня зудело между лопатками. Умом я понимал, что киллер вряд ли ловит меня в прицел из дома напротив, но смелости сей факт не добавлял. Пригнувшись, я выскочил в комнату. Почти все домашние питомцы Саныча успели отдать богу души - пара внуков лежали, зарывшись в игрушках, тех, которые мне и не снились. И только на кухне едва передвигалась старушка – наверное, жена Саныча. Она шамкала беззубым ртом, переставляя кухонную утварь.
Я не хотел смаковать подробности, но стоило мне моргнуть, как всплывали негативы страшных кадров. Ревел двигатель, машинка смело покоряла снежные барханы. А я мечтал о волне, что смоет дерьмо с моей сетчатки!
Глоток виски – и растает в памяти образ Елены Николаевны, ничком лежащей в луже крови, странно плоским, развороченным выходным отверстием пули лицом уткнувшейся в кашицу из осколков костей и вытекшего мозга.
Еще пара глотков унесет в пустоту удивленное лицо бабы Шуры, сидящей у стены и пытающейся остановить кровь из пары ран на груди в районе сердца.
Полстакана виски, не меньше – и подернется рябью картина с лежащим в сугробе у парадной Семенычем…
Не. Бутылкой виски я сегодня не отделаюсь. Вот о чем я думал, паркуя снегоход у ворот кладбища. Выпить хотелось катастрофически, но вместо этого, я напоследок зарулил к Колюне. Раз обещал.
- Я пойду с вами! – с места в карьер рванула Влада. Она первой ломанулась к ограде, и упала, едва не утонув в сугробе. Я протянул ей руку, помогая подняться – у меня не осталось сил с ней бороться и я кивнул.