— Я не поеду.
— Лерка, не дури! Ну, не хочешь в ж*пу давать — не надо. По-другому развлечемся.
— Я не поеду.
Теперь уже непечатное льется потоком. С Антона слетает лоск и воспитанность. «Дура» и «сучка» — это самое мягкое, что я могу привести здесь из всего сказанного им. Дождавшись паузы в потоке брани, говорю:
— Как я понимаю, мы больше не увидимся? Всего хорошего, Антон.
— Ты еще пожалеешь!!!
Он произносит это так злобно, что мне становится страшно.
— Собираешься мне отомстить? — спрашиваю осторожно.
Антон демонстративно и фальшиво смеется в трубку.
— Тебе? Мстить? Больно много чести! Я и так на тебя впустую кучу времени потратил. В кои-то веки на такую шваль, как ты, приличный мужик посмотрел, а ты выделываешься! Иди на х*й! И не звони мне больше.
Короткие злые гудки. А меня разбирает истерический смех. «Не звони мне больше». Я и не собиралась.
* * *
Когда ты вернулась из душа, то застала меня на балконе. Курю твои сигареты. Уже третью. Не замечая их непривычной для меня крепости. Зато перестали трястись пальцы. И желание порыдать в подушку этак с полчасика — отпустило. Нельзя мне сейчас реветь. Никак.
— Лера? — ты подходишь к балконной двери и с изумлением смотришь на меня. — Что случилось? Почему не уехала? — замечаешь сигарету в моей руке. — Куришь?
Бычкую сигарету. Подхожу к балконной двери.
— Ну-ка, брысь! Нечего тут стоять мокрой после душа — не лето на дворе, — ты, в молчаливом потрясении, отступаешь на пару шагов внутрь комнаты. Закрываю дверь и спрашиваю как можно равнодушнее: — Что глаза красные? Плакала?
— Мыло … в глаза попало.
Знаем мы это мыло. «Лера» называется.
— Промыла?
— Блять, Лерка! Я не маленькая! Оставь в покое мои глаза! Что случилось? Какого хера куришь? Да еще — мои? Почему не уехала?
— Что орешь? Передумала я. И что — сигарет тебе жалко, что ли?
— Лера?!? — ты уже рычишь-шипишь.
— Мы с Антоном… расстались.
— Когда успели?
— Дело-то нехитрое.
— Валера! — ты специально называешь меня именем, которое меня страшно бесит. — Внятно мне скажи: что случилось?
Устало опускаюсь на кровать.
— Непримиримые противоречия. На почве разного отношения к анальному сексу.
— Что-о-о-о-о?
В твоем взгляде сначала недоверие, потом потрясение, потом — жгучая ненависть.
— Вот козел! Урод! Ублю…
— Дарь, не надо…
— Лерочка, — ты подходишь и осторожно кладешь руку мне на плечо, — ты только не переживай так. Он того не стоит.
Поднимаю голову и смотрю на тебя снизу вверх. В этом — вся ты, Дарька. Сейчас тебе, да, именно тебе плохо, тебе не просто плохо, тебе, блять, х*ево, это я знаю, как никто — сама же тебя довела. И при этом — пытаешься утешить меня.