Помню, как ты обняла меня на автовокзале. Молча, крепко. А потом, едва дождавшись, когда носильщики закинут последнюю сумку в багажник твоего здоровенного джипа, открыла передо мной заднюю дверцу.
— Дарь, можно, я на переднем поеду?
— Садись назад, — подталкиваешь в спину.
— Почему? — спрашиваю обиженно.
— Потому, — садишься следом, захлопываешь с грохотом дверь. Жадно притягиваешь к себе, и шепчешь в губы: — что задние стекла тонированные.
В возрасте 32 лет я впервые узнала, каково это — заниматься сексом на заднем сиденье автомобиля.
А потом, дома, у нас состоялся бурный, содержательный и долгий разговор, по итогам которого я выкинула из холодильника все твои транквилизаторы и антидепрессанты. И больше к этой теме мы не возвращались.
Что еще было? Еще я устроилась на работу. Хотя морально была готова ко всему, в том числе — сидеть дома, у тебя на шее, и быть домохозяйкой. Учитывая, что именно это в свое время и стало одной из причин нашего расставания — ты к концу пятого курса уже обзавелась какой-никакой, но работой, и была готова к самостоятельному плаванию, а вот я — нет. И во мне взыграло ослиное упрямство, обида на собственную никчемность, да и, если уж быть совсем честной, страх — страх решиться сделать шаг и связать свою жизнь с тобой на совсем уже другом уровне. А ты… В тебе взыграли твоя бешеная ревность и обида на мой отказ довериться, и мой страх, ты, наверное, тоже почувствовала… Я сказала, что мне нужно время. Чтобы подумать… Найти работу, чтобы не сидеть у тебя на шее. И вообще, может, нам стоит еще раз все хорошенько обдумать… Я и предположить не могла тогда, во что это выльется. Ты смертельно обиделась на меня за то, что я, в отличие от тебя, имела какие-то сомнения. Теперь я понимаю — я уже тогда тебе нужна была вся, без остатка, ты все для себя решила, и готова была драться за меня со всем миром. Со всем миром, но не со мной. И когда не увидела во мне ответной решимости и готовности быть вместе, несмотря ни на что… На мои слова о том, что мне нужно время, и нужно подождать и подумать, ты проорала: «Уйдешь — не возвращайся! Я тебя ждать не буду!». Эти слова десять лет медленно убивали меня.
В общем, дров наломали обе… За какие заслуги судьба дала нам второй шанс — не понимаю до сих пор. Но платить за это готова любую цену. Это — возвращаясь к вопросу о моей работе.
Когда, спустя пару дней после моего возвращения, я осторожно подняла этот вопрос, заранее изъявив желание согласиться на любой вариант, в том числе — сидеть дома и ждать тебя каждый день с работы как Пенелопа Одиссея, ты сделала большие глаза и показала мне вульгарную фигу. И заявила, что у тебя слишком тонкая шея, чтобы держать на ней дармоедов. И что все уважающие себя люди должны трудиться и добиваться. А чтобы добиваться — работа должна приносить в первую очередь удовлетворение, а потом уж — деньги. В итоге я устроилась на работу в издательство редактором. За три копейки, зато по специальности.