Спустя пять лет, сменив два места работы, я занимала должность старшего редактора в одном солидном издательском доме, работу свою обожала, пользовалась уважением коллег и была ценима авторами. По уровню дохода я, конечно, с тобой не сравнялась, но максимально приблизилась. А самое главное — я занималась тем, что мне нравилось и получалось. И за это — спасибо тебе, Дариш. Ты заставила меня поверить в себя, в свои силы.
Что еще было? Я сдала на права, и была гордой владелицей mini cooper’а. Правда, ты со мной в качестве пассажира отказывалась ездить, утверждая, что я — воплощение блондинки за рулем.
Были еще пара поездок на курорты, во время которых мы по очереди закатывали друг другу скандалы на почве ревности. Ко мне бесконечно клеились турки, к тебе — испанцы и, необъяснимо, — немцы.
Но в целом — мы были охрененно и полным ковшом счастливы все эти годы. Несмотря на то, что свои отношения никак не афишировали. По взаимной договоренности для всех мы были двоюродные сестры, которые просто живут вместе. Никаких проявлений нежности на людях, предельно невинные разговоры о совместном житье-бытье при посторонних — про быт, хозяйство, машины. У тебя имелась даже пара официальных дежурных воздыхателей, я постоянно кокетничала с авторами посимпатичнее, даже принимая время от времени приглашения в ресторан — отметить выход книги, например. А потом, по возвращении из ресторана — обязательные сцены ревности дома, твой холодный яростный шепот и бьющаяся на виске вена. И мой шепот потом…
— Дарик-дурик… Ты же знаешь… никого, кроме тебя. Это просто ужин…
— Ненавижу их… — стонешь. — Убью…
— А можно мне тогда убить Вадима?
— Ты же знаешь — это просто для вида…
— Вот именно! Для вида! Кончай с этим уже, а?
— Сначала ты…
* * *
Теперь, когда хоть в какой-то мере я обрисовала, как мы жили все эти годы, вернемся в то апрельское субботнее утро.
Я уже успела встать, сходить в душ, позавтракать, поделать кое-какие домашние дела… Ее высочество Дарина по-прежнему дрыхнет.
— Даря, вставай.
Натягиваешь одеяло на голову.
— Вставай, одиннадцать уже.
— Суббота… — стонешь из-под одеяла.
— Уже день, хорош валяться.
Мычишь что-то неразборчиво.
Коварно хватаю за тонкую щиколотку, виднеющуюся из-под натянутого повыше одеяла, ногтями по подошве. Приглушенный визг, нога стремительно ныряет под одеяло.
— Дарь, просыпайся. Поговорить хочу…
Вот на это наконец-то реагируешь. Из недр одеяла показывается лохматая голова, недовольно щуришься, усаживаясь на постели и прижимая одеяло к груди. Одна из твоих самых замечательных привычек — спать нагишом. Сколько приятных моментов она мне доставила…