— Почему?
— Он мальчик!
— А что? Ты хотела девочку?
Не знаю. Наверное, да. Пока еще не решила. С другой стороны…
— Даря, ему лет восемь!
— И что?
— Ну… я думала… мы возьмем маленького ребенка… Чтобы с самого раннего детства… Чтобы он… только нас знал…
— Чтобы не помнил о своей жизни до нас?
— Да! Что в этом плохого?
— Да ничего, собственно. Только здесь маленьких нет. Это надо в Дом малютки.
— Я не знала…
— Теперь знаешь. А вообще… — смотришь на меня задумчиво, — получается, у ребенка старше трех-четырех лет шансов попасть в семью уже нет. Он слишком много помнит, чтобы стать родным, так?
— Дарька! — ты меня серьезно разозлила! — Не передергивай!
— Не передергиваю, — отвечаешь грустно. — Пытаюсь понять. И, ты же знаешь, — улыбаешься смущенно и виновато, — я верю в знаки.
Черт бы побрал тебя и твои знаки!
* * *
Спустя две недели картина повторяется. Кабинет директора, мы, хозяйка кабинета и … Сережа.
— Ну что, Сереженька? Что скажешь? — у директрисы голос такой сладкий, что у меня сводит скулы. Она, должно быть, не верила своему счастью. Она на этом посту уже не первый десяток лет и прекрасно понимала — шансов на то, что Сережу кто-то решит усыновить — ноль целых, ноль десятых. И все же…
— Я вам уже сказал, — не поднимая темноволосой коротко стриженой головы, отвечает мальчишка.
— Сережа! — картинно всплеснув руками, восклицает директриса. — Ну что ты глупости-то говоришь!
— Я без Аньки не пойду! — он вскидывает голову. И кричит, отчаянно пытаясь сдержать слезы: — Никуда без Аньки не пойду!
— Сережа… — предупреждающе произносит педагог.
— Что за Анька? — перебиваешь ее ты.
— Сестра его младшая. Пять лет ей, — со вздохом отвечает директриса.
Про Сережу мы уже кое-что знали. Что ему восемь лет, в детском доме он с шести лет, что родители его живы, но лишены родительских прав за пьянство. Теперь вот знаем, что сестра есть.
— Родная? — зачем-то уточняешь ты.
— Да, — кивает директриса. — Год назад из Дома Малютки перевели.
— Я не пойду без Аньки! — отчаянно твердит Сережа, оттирая рукавом со щек слезы.
— А с Анькой — пойдешь? — серьезно спрашиваешь ты.
Внутренне ахаю и со всей силы наступаю тебе на ногу под столом. Плевать, что шпильки. Что ты делаешь, Даря?!
Ты даже не морщишься. Смотришь внимательно и серьезно на восьмилетнего мальчика, который упорно пытается спрятать свои слезы.
— А вы нас обижать не будете?
Ты отрицательно качаешь головой, никак не реагируя на впивающийся в ногу каблук.
— С Анькой — пойду, — тихо отвечает Сережа.
Что ты наделала, Дарина?!
Ракета 13.10.2011 10:38