Тот лишь пожимает плечами.
— Это старая дискуссия. Меня это не интересует, — отнекивается он.
— А почему, собственно, нет? — спрашивает Эллен, поддразнивая его.
Она владеет языком условностей, и вот уже Саксиль не выглядит напряженным.
— Я изображаю мир таким, каким его вижу. Передаю те впечатления, которые у меня возникают. Всю агрессию и насилие я сдерживаю в себе до тех пор, пока это у меня получается. И тогда я начинаю рисовать…
Похоже, этот ответ удовлетворяет Эллен. Такое объяснение подойдет для каталога или интервью.
У Йоахима возникает ощущение, что он идет по ложному следу. Он не знает, как должен выглядеть убийца и откуда у него такая уверенность, но теперь он убежден, что Тёгер Саксиль не является убийцей Луизы. Йоахим пытается вникнуть в разговор, но его мысли не дают сосредоточиться на светской болтовне.
Он думает о ДНК. Елена находилась на фабрике, а потом она оказалась на Борнхольме с вещами Луизы. Кошелек, рюкзак. Разве этого недостаточно? Хватает ли у Сперлинга оснований, чтобы упрятать ее за решетку?
Эллен берет его под руку и уводит за собой. Все с любопытством смотрят на них. Йоахим вспоминает другие эпизоды со значительно более драматичной развязкой. Вот Эллен рыдает. А вот она устраивает Йоахиму скандал. Но по той или иной причине это не играет никакой роли в этих кругах. Здесь можно делать самые невероятные вещи: мочиться прямо на пол, испражняться на гардины, трахать жену хозяина дома, перерезать проводку садовыми ножницами. Все это будет расцениваться как победа над мелкобуржуазными предрассудками. Гораздо хуже, если у тебя противоположный вкус.
— Прежде чем уйти отсюда, я хочу тебе кое-что показать, — сообщает Эллен с энтузиазмом.
Они возвращаются в вестибюль, а оттуда направляются в сторону ее кабинета. Но проходят мимо вереницы дверей и двигаются к лестнице.
— Я только захвачу свой пиджак, — говорит Йоахим, когда они проходят мимо двери.
— Мы будем возвращаться этой же дорогой, — отвечает Эллен, не замедляя шага.
Они поднимаются по лестнице, при этом Эллен ему что-то оживленно рассказывает, не выпуская его руки из своей.
— Это было на последней выставке, нечто особенное. Завтра все отправят назад, в Брюссель, поэтому сейчас остался последний шанс. Я не могу от этого оторваться. Если бы я могла, я бы поехала за ней, или в ней, как в фильме Куросавы. — Эллен еще что-то говорит о каком-то человеке, который уходит в живопись и становится ее частью.
Она почти взбегает по ступенькам, а Йоахим следует за ней, любопытствуя против собственной воли. Несмотря на то что Эллен любит искусство, он никогда не слышал, чтобы она отзывалась с такой теплотой о какой-либо картине.