— Расслабься, Йоахим. Я не обижаюсь, — успокаивает она и весело подмигивает ему. — Во всяком случае, больше не обижаюсь.
Она поворачивается, заходит в квартиру, и он подавленно следует за ней.
Странно, что он входит в свое бывшее жилище. Сначала ему кажется, что все так и осталось. Взгляд Йоахима не заметил ничего нового в этом интерьере: мебель осталась той же, что и в те времена, стоит на тех же местах. У Эллен хороший вкус, это несомненно. Она любит дорогие вещи — датчанка до мозга костей. Чувствовал ли когда-нибудь себя здесь Йоахим как дома? Эллен грациозно усаживается на одном конце дивана, поджимает ноги под себя и выглядит совершенно расслабленной. Йоахим присаживается на самый краешек дивана и кладет руки на колени. Окно во двор приоткрыто, и оттуда слышатся голоса играющих детей, которых у Эллен и Йоахима так и не появилось.
— Ну, истукан, рассказывай, — говорит она.
— Я попытался встретиться с Коллисандером, но он уехал, — начинает он.
— Ну да, у него есть своя мастерская на Сицилии, — сообщает Эллен, слегка качнув головой.
До него доносится сладкий аромат духов. Он внимательно рассматривает ее лицо. Не разочарована ли она? Не рассчитывала ли, что цель его прихода будет другой? Она продолжает:
— Ну, это уж полное сумасбродство, Йоахим. Мне приходилось сотрудничать с ним, и я могу лишь сказать, что это доброжелательный и учтивый человек. Он необычайно образованный и интеллигентный. Действительно великий художник и замечательный человек.
Йоахим чувствует ее выпад. Два качества, которых у него нет: великий художник и замечательный человек.
Эллен замыкается в себе, втягивает воздух сквозь зубы и проводит указательным пальцем по красной коже дивана. Почти незаметное движение, всего лишь жест — и все-таки это не ускользает от Йоахима. Было ли что-нибудь у Эллен с Коллисандером? Мысль о том, что Эллен могла быть с другим мужчиной. Как странно. Хотя, несомненно, у нее были мужчины после него. И почему бы Коллисандеру не быть одним из них?
— Насколько хорошо ты его знаешь? — осторожно спрашивает ее Йоахим.
Она скрещивает руки, понимая, к чему он ведет.
— Это не то, что ты подумал, — защищается она. — Мы просто с ним сотрудничали.
С улицы доносится звук мяча, ударившегося о стену дома, и голос матери, зовущей своего ребенка.
— Эллен. — Йоахим поворачивается к ней и начинает все рассказывать.
О зеркале, выпуклом венецианском зеркале, железках, крюках, подробностях. О крови под ногтями, крови, которая не была кровью, а кислотой, вырабатываемой насекомыми, из которой делают карминно-красную краску.