— Шерше ля фамм, — кивнул Фен.
— Наверное, такое возможно, — согласился Адам, — но я ничего об этом не знаю. Лучше спросите у Джоан.
— Итак, у нас уже обозначились двое подозреваемых, — произнес Фен, уткнувшись взглядом в стол. — Пикок и этот Борис Годунов, или как там его фамилия. — Он поднял взгляд. — И ситуация такова, что человек убит в тот момент, когда рядом с ним никто не мог находиться. Как по-вашему, можно повесить человека дистанционно?
— А если убийца влез через слуховое окно? — предположил Адам. — Оно ведь открывается.
— Туда даже кошка с трудом влезет, — возразила Элизабет.
Дверь бара отворилась, и на пороге показался сначала человеческий скелет, а следом за ним инспектор Мадж. Женщина за одним из столиков негромко вскрикнула.
— И в чьем шкафу вы его отыскали? — со смехом спросил Фен.
— В самом деле, Мадж, — недовольно проговорил сэр Ричард, — я понимаю, вы стараетесь, но зачем тащить это в бар. Вы и по улицам Оксфорда шли со скелетом?
— Нет, — смущенно отозвался инспектор, — я приехал на машине. И принес его сюда вам показать. Видите шею?
Все посмотрели на шею. И сидящие за соседними столиками тоже, хотя их это не касалось.
— Такое впечатление, — торжествующе проговорил Мадж, — что на нем… — он кивнул на скелет, — кто-то отрабатывал технику повешения.
Затем инспектор с некоторым трудом засунул скелет под скамью.
Когда Маджу наконец принесли пива, Фен ободряюще похлопал его по спине:
— Видимо, кто-то, бормоча «Увы, бедный Йорик», замышлял убийство.
Инспектор рассказал, как скелет был обнаружен в бутафорской оперного театра, где и положено ему находиться, но никто, в том числе и Фербелоу, не мог объяснить, что произошло с шеей.
— А в протоколе вскрытия, — продолжил он, — сказано: смещение позвонков произошло под воздействием внешней силы. Как будто, когда Шортхаус повис, кто-то потянул его вниз.
— Какой ужас, — тихо проговорила Элизабет.
— А во многих операх в качестве реквизита присутствуют скелеты? — поинтересовался Фен.
— Ну не во многих, — ответил Адам, — но в нескольких определенно. Например, скелет есть в опере Чарльза Шортхауса по сюжету пьесы Кайзера «С утра до полуночи». Кстати, я думаю, Чарльз единственный наследник Эдвина.
— А как у него с деньгами?
— Он был весьма состоятельный, но большую часть капитала потратил на постановку своих опер. В Англии вообще композитору, пишущему оперы, прожить на это очень трудно. — Адам задумался. — Эдвин, я думаю, скопил за свою жизнь приличную сумму, семьи у него не было, и теперь Чарльзу будет на что поставить «Орестею».