— Какую «Орестею»?
— Это такая тетралогия, которую он сейчас заканчивает. Либретто написал Кадоган. Для подобной эпопеи определенно требуется построить специальный оперный театр. Так сказать, второй Байройт.
— Получается, что Чарльз Шортхаус тоже попадает под подозрение, — проговорил Фен. — А вот снова появился К. С. Льюис.
— Учтите, Чарльз Шортхаус живет в Амершеме, — напомнил сэр Ричард.
— Но ведь существует транспорт, — возразил Фён. — Надо выяснить, есть ли у него алиби.
Пришла пора ланча, и бар начал пустеть. Дверь часто открывалась, в зал проникал холодный воздух. За окном потемнело так, что казалось, наступил вечер.
Дверь в очередной раз отворилась, чтобы впустить пару. Молодые люди нерешительно остановились, не зная, какой выбрать столик.
Адам махнул рукой:
— Идите сюда, погрейтесь у камина.
Молодой человек, красивый, высокий, крепко сложенный, с темными грустными глазами, выглядел как-то болезненно. На бледном лице было что-то вроде экземы. Его спутница, Джудит Хайнс, была ему под стать. Так же молода, очаровательна, а свитер и слаксы под теплым коричневым пальто подчеркивали стройную фигуру. Правда, Джудит казалась несколько холодноватой, что могло говорить об искушенности и некой расчетливости. В ее волосах поблескивали еще не растаявшие снежинки. То, что она влюблена, было видно невооруженным глазом.
Они сели.
Адам по очереди представил свою жену, сэра Ричарда, профессора Фена и инспектора Маджа.
— Меня зовут Борис Стейплтон, — произнес в ответ молодой человек, — а мою подругу Джудит Хайнс.
Фен жестом верховного жреца заказал всем выпивку.
Некоторое время все молчали. Затем Адам произнес:
— Мисс Хайнс и мистер Стейплтон участвуют в постановке «Мейстерзингеров».
— Так вы говорите, премьеру отложат, — подал голос инспектор, видимо чтобы поддержать разговор.
— Отложат, — отозвался Адам, — но, думаю, ненадолго. Сегодня я еще Пикока не видел, но слышал от Джоан, что он разговаривал с Леви. Тот в прединфарктном состоянии.
— Просто не верится, — произнес Стейплтон тоном без намека на глубокое потрясение. — Ведь я только вчера поздно вечером виделся с мистером Шортхаусом. И он, кажется, был в полном порядке.
Мадж оживился:
— Значит, вы последний, кто видел его живым?
Молодой человек кивнул:
— Выходит, что так.
— Позвольте спросить, а зачем вы к нему приходили?
— Вообще-то я композитор, начинающий. Написал оперу, и мистер Шортхаус любезно согласился посмотреть партитуру. Его мнение было для меня важно.
— И вы собирались обсуждать это в столь поздний час?
— Мне тоже показалось странным такое предложение, но он сам назначил встречу. Не мог же я возражать.