В смуту, конечно, впутался и Каталина: он поддерживал хорошие отношения с Суллой, но честолюбивые помыслы, долги и страсти толкали его на поиски чего-то нового, — а тут он мог извлечь многие выгоды, сам ничего не теряя. Поэтому он и его молодые пылкие друзья суетились и возбуждали недовольных, подливая масло в огонь, разжигая ненависть к олигархии.
Курион и Лентул Сура, Цетег и Габиний, Веррес и Луций Бестия, Писон и Порций Лекка старались поднять народ и, распаляя его гнев, призывали к резне, обещали мщение, возмездие, восстановление в правах.
И только Гней Помпей и Марк Красс употребили свою огромную популярность и авторитет, чтобы всеми средствами внести мир и успокоение в умы, внушить гражданам уважение к законам, призывали пожалеть родину и республику, которой новая гражданская война принесла бы только урон.
Сенат собрался в курии Гостилия, чтобы обсудить, какие почести воздать умершему триумфатору, победителю Митридата. Курия Гостилия, воздвигнутая царем Тулом Гостилием примерно за пятьсот шестьдесят лет до того времени, когда произошли описываемые нами события, находилась у подножия Палатинского холма, вход в нее был обращен в сторону комиций. В этой курии обычно собирался сенат, и, хотя она не была храмом, на нее смотрели как на священное место. Вход устроен был под портиком, напоминающим преддверие храма, сама же курия состояла из большой квадратной залы, со всех четырех сторон украшенной колоннадой, над которой тянулась галерея. В важных случаях — таких, как описываемые нами события, — на галерею разрешался доступ гражданам.
Внизу находились три ряда мраморных скамей для сенаторов, расположенных полукругом; они были покрыты шелковыми тканями или звериными шкурами, и на них лежали подушки. Напротив входной двери стояли мраморный стол и два роскошных курульных кресла, предназначавшихся для консулов; в глубине мраморного полукруга, в середине верхнего ряда скамей, было отведено место старшему из сенаторов; напротив консулов, спиной к входной двери, сидели народные трибуны[138], которые только сто лет назад получили место в курии, — прежде их кресла стояли в портике перед входом в курию, где обсуждались постановления сената.
В тот день, когда сенат должен был обсуждать вопрос о почестях, которые следовало воздать умершему Сулле, галерея курии Гостилия была переполнена. Переполнены были и комиции, где собралось четыре или пять тысяч человек из трибы Корнелиев, с небритыми бородами и в темных туниках; они шумно восхваляли Суллу, тогда как остальные семь или восемь тысяч граждан, по большей части неимущее простонародье, ругали и проклинали его.