Пока новый начальник поста Луций Мединий выстраивал весь отряд в две шеренги, центурион, насупив брови, принялся допрашивать Спартака и Эномая:
— Вы кто такие? Гладиаторы?
— Гладиаторы, — твердым тоном ответил Спартак, с трудом скрывая мучительную тревогу.
— И, конечно, из школы Лентула?
— Ошибаешься, доблестный Попилий, — ответил Спартак, и проблеск надежды засветился в его глазах. — Мы на службе у префекта Меттия Либеона.
— Ты меня знаешь? — удивленно спросил центурион.
— Я много раз видел тебя в доме нашего господина.
— В самом деле… — заметил Попилий, пристально вглядываясь в гладиаторов. Однако наступившая темнота скрывала их черты, и он мог различить только гигантские фигуры. — В самом деле, мне кажется…
— Мы германцы, приставленные для услуг к благородной матроне Лелии Домиции, супруге Меттия, мы постоянно сопровождаем ее носилки.
За четыре года службы в школе Лентула Батиата Спартак успел привлечь в Союз угнетенных нескольких гладиаторов, принадлежащих семьям патрициев в Капуе, и поэтому он хорошо знал двух гигантского роста гладиаторов-германцев, рабов Меттия Либеона; они рассказывали ему о порядках и обычаях в доме префекта. Легко понять, с какой радостью Спартак, пользуясь темнотой, ухватился теперь за эту хитрость, — это был единственный путь к спасению дела, близкого к гибели.
— Верно! — подтвердил центурион. — Ты говоришь правду. Теперь я вас узнаю.
— Даже, представь себе… я помню, что встречал тебя, — добавил Спартак с деланным простодушием, — в самый тихий час ночи у входа в дом трибуна Тита Сервилиана. Я с товарищем сопровождал туда носилки Домиции. Да уж наша госпожа так часто совершает таинственные ночные прогулки, что…
— Замолчи ты, ради твоих варварских богов, мерзкий кимвр! — закричал Попилий, не желая допустить, чтобы в присутствии легионеров сплетничали о не слишком добродетельном поведении жены префекта.
Минуту спустя центурион спросил Спартака:
— А откуда вы сейчас идете?
Спартак замялся было, но тотчас ответил самым естественным тоном:
— С куманской виллы нашего господина: сопровождали груз драгоценной утвари. Возим ее туда со вчерашнего дня.
— Хорошо, — ответил Попилий после некоторого раздумья.
Вновь наступило молчание, и опять его нарушил центурион, спросив гладиаторов:
— А вам ничего не известно о восстании? Ну, о том, что затеяли в школе Лентула?
— А что же мы можем знать? — самым наивным тоном ответил Спартак, словно услышал совершенно непонятный для него вопрос. — Если буйные и дерзкие ученики Лентула и решились на какое-нибудь сумасбродство, они, конечно, не станут нам рассказывать об этом — ведь они завидуют нашему счастью. Нам-то очень хорошо живется у нашего доброго господина.