— Петр Романович! Николай Дмитриевич! Кде будем идти?
— Куда хотите. Можно на Бурульчу.
— Ано-ано, на Бурульчу.
Не идем — бежим. Три километра отшагали — не заметили. Вот — последний спуск… желоб русла… вот и речка. Входим в воду. Прохладные струи плещутся, журчат. Жак набирает воду в ладони и жадно пьет. Его примеру следуют остальные.
— Знакомый вкус!
— Гарна вода. Така, ако була тоди.
Белла вспоминает:
— Це ж тут мы приваливали той раз, ако з Василием Бартошею шли?
Подходим к большой каменной плите. У ее подножья — заводь. В водной глади отражаются стройные стволы деревьев, крутые скалы, голубое бездонное небо. Притихли все, замерли. Слушают лесную тишину, говорок Бурульчи… А может, чудится кому-то голос Василия? Или шум водопада зазвучал глухим рокотом далекого боя? Или кто-то вспомнил сказ тети Кати про речку-партизанку?..
Не сговариваясь, поднимаемся на Яман-Таш. Высока гора! Крута! Едва одолели ее.
Все здесь знакомо! Все близко сердцу. Душу каждого из нас наполняет чувство благоговения и преклонения перед памятью героев, гордости за то, что принадлежал к партизанскому кругу и участвовал в завоевании победы.
Пристально всматриваемся в каждое дерево. В каждую скалу. И везде видим следы войны.
Вот пещера, где была партизанская типография. А вот металлический щит, возле него валик, еще какая-то деталь. Ваднев вспоминает.
— Это пушка. Мы сбросили ее вон с того обрыва, когда уходили с Бурмы, чтобы не досталась врагу.
…По верхнему обводу Колан-Баира — партизанские окопы. Вот ячейка, сложенная из камней, рядом другая, третья.
— А тенто наш окоп, — вспоминает Зоранчик. — Тут я та Венделин Новак з пульометом лежали. Немцы вон оттуда знызу биглы на нас, а мы по ним били.
Сохранился и командный пункт бригады — три окопчика полуметровой глубины на самой вершине горы. В среднем находился комбриг Федоренко, слева — комиссар Степанов, справа — начальник разведки Павел Рындин.
Начинаем спуск по северному склону и — тут еще один, едва приметный след. Не окоп и не пещера — просто звериная тропа. Таких в лесу много. Но Вера почему-то здесь остановилась, вытирает слезы.
— По этой тропе мы носили пулеметчику Мише Капшуку патроны, — вспоминает Вера. — А когда немецкий огонь был сильным, то ползли. Шаг проползешь и замирай — рядом взрыв. А Миша зовет. У него кончились патроны. А тут снаряд за снарядом рвется. И страшно. И к пулеметчику надо. Ползу и реву…
…Высота «884». Вот тут стояли пушки. Вот одна позиция, вот рядом другая, третья. По сторонам окопы, в которых укрывались артиллеристы. А какой огонь гитлеровцы обрушивали на батарею — об этом говорят вот эти глубокие бомбовые воронки. Их здесь много. По размерам воронок и осколков можно судить: немцы сбрасывали на партизан бомбы большого калибра — до тонны весом.