Какую же опасность для советской литературы могли представлять названные мною и не названные авторы? Зачем «прихлопнули» прекрасное начинание московских писателей? Принято считать, что прямым поводом к закрытию альманаха были опубликованные во втором томе рассказ А. Яшина «Рычаги» и «Заметки писателя» А. Крона. Это справедливо, если говорить о капле, переполнившей чашу, о последнем толчке к недоброму действию, — очень просто было выписать абзацы из этих двух публикаций и, положив их на стол партийного начальства, вызвать его гнев. Скажем, такой абзац. «Культ порождает иерархию служителей культу, — божеству нужны святители и угодники. Культ несовместим с критикой, самая здоровая критика легко превращается в ересь и кощунство». Или: «Там, где вкус одного человека становится непререкаемым, неизбежны нивелировка и грубое вмешательство в творческий процесс, вредная опека, травмирующая талант, но вполне устраивающая ремесленников… Там, где истиной бесконтрольно владеет один человек, художникам отводится скромная роль иллюстраторов и одописцев» (А. Крон).
Мысли вполне в духе XX съезда партии. Но дух этот улетучивался неудержимо, взмывший было вверх антикультовый «воздушный шар» падал, пусть не камнем, а с обманными виражами, по мере сбрасывания «балласта», но падал неотвратимо. «Новый мир» отнят у Твардовского, «Литературная Москва» — у москвичей. От живой антикультовой идеи осталась мертвая и мертвящая расхожая фраза: «Партия уже все сказала!» Партия сказала, свершился акт справедливости — развенчание культа личности Сталина, открылась возможность реабилитации — чаще посмертной — миллионов репрессированных. Но как быстро косное окружение Хрущева, пользуясь его человеческими слабостями, недостатком культуры, непоследовательностью, принялось хоронить демократические идеи и дух XX съезда, видя главную для себя опасность в пробуждающейся гласности. Ильичевы, Трапезниковы, Поликарповы и многие другие, причастные руководству культурой и наукой, вновь и вновь пропалывали неоглядное поле, охотно оставляя сорняки и расправляясь со всеми ростками нового. С 1961 года Леонид Федорович Ильичев заступит на высокую «вахту», станет секретарем ЦК по идеологии, вторым после Суслова руководителем духовной жизни страны. Не будучи сколько-нибудь известным или продуктивным ученым («работы по диал. и ист. материализму» — стыдливо сказано в однотомном энциклопедическом словаре), он сделается академиком АН СССР, организатором и режиссером памятных карательных акций, в том числе и разгрома художников и скульпторов в Манеже. А после двух встреч Н. С. Хрущева с деятелями литературы и искусства (режиссура Л. Ф. Ильичева) была распущена партийная организация Московского отделения СП РСФСР.