Вспомним, как складывались исторически названия наших улиц. Назывались они чаще всего по имени церковного прихода, или по цеховому признаку, или по названию крупного землевладения, усадьбы... В течение веков имена улиц и переулков сохраняли ограниченное количество окончаний: -ская, -ная (Поварская, Знаменская, Введенская, Стремянная, Шпалерная); -ский, -ный, -ной (Крестовоздвиженский, Кузнечный, Соляной); -ов, -ев, -ин, -ина (Лештуков, Гусев, Зимин, Зеленина), или, наконец, в самых старых русских городах: -ка (Петровка, Софийка, Варварка, Якиманка, Божедомка)...
А что делается сейчас? Много ли в наших городах и поселках улиц и переулков, которые назывались бы: Ленинская, Матросовская, Халтуринская, Желябовский, Гоголевский? На наших глазах и при нашем общем попустительстве произошла невероятная инверсия: слово "улица" переместилось справа налево. На угловых табличках и на домовых фонарях пишут: "Ул. им. 25-го Октября", "Ул. Восстания", "Ул. Петра Лаврова", "Ул. Железнодорожная", "Ул. Машиностроительная"... Изобразить на табличке эти словосочетания нетрудно, а вот пользоваться ими в живой речи почти невозможно. Поэтому и входят (и уже вошли, к сожалению) в разговорный обиход такие варварские обороты, как:
- На Восстания угол Некрасова... Угол Лазо и Щорса... Угол Энгельса и Мичурина...
Или - еще лучше:
- Где вы живете?
- На Полярников, шесть.
На каком это, спрашивается, языке? И какой это падеж?
А чего стоят эти ужасные возгласы, которые мы ежедневно слышим у себя за спиной в автобусе и в трамвае:
- На Марата выходите? На Маяковского вылезаете?
Откуда же вылезли вдруг эти словесные уродцы? В том-то и дело, что вылезли они не вдруг. Думаю, что среди прочих причин, вызвавших к жизни это повсеместное косноязычие, немалую роль сыграли вопросы пиетета, боязнь проявить фамильярность, непочтительность. Ведь куда спокойнее назвать новую улицу "Проспект имени тов. И.И.Иванова", чем просто "Ивановская". А будут ли в народе называть эту улицу так, как она обозначена на табличке, - об этом меньше всего думают. А заодно и о том не думают, что в словах "живу на Иванова, шесть", гораздо больше неуважения к тому же тов. Иванову, чем в словах "живу на Ивановской, шесть".
Интересно, между прочим, что дурная практика эта, получив столь широкое распространение, не проникла почему-то в подземное царство, не отразилась на названиях станций наших метрополитенов. Возможно, что тут сказалась и практическая необходимость: название станции должно быть звучным, четким, предельно кратким. Ведь им пользуются не только пассажиры, но и работники метрополитена; о станциях даются справки, о них объявляют по радио, по селектору. Как бы то ни было, а станции нашей подземки - и в Москве, и в Ленинграде - не в пример своим "соседям наверху" носят, как правило, имена, отвечающие духу и обычаям русского языка. Там, где наверху "Площадь Дзержинского", внизу - просто "Дзержинская", где на земле "Проспект имени Н.Г.Чернышевского", под землей - краткое "Чернышевская". Имена эти между собою спорят, и кто в этом споре окажется победителем, - угадать нетрудно.