Не время уничтожило древний храм. Не жрецы покинули его стены. А расколотые плиты мрамора, укутанные мхом, помнят яростный стук копыт, звон оружия и кипящие брызги.
Покосившиеся колонны отражают свет и одна за другой становятся все ближе, очерчивают периметр старой залы. И из лунного марева ткутся стены, плетется сводчатый купол.
Непоколебимая ветром, стоит женщина. Густым пепельным потоком волосы ее укрывают плечи. Плотный вихрь воздуха кружит пряди, дергает черный шелк платья. Жрица вся светится.
Она совсем не красива, но руки ее теплы и дарят покой.
— А-н-н-а, — зовет она, и темную залу один за другим освещают огни треножников.
Она стирает кровь с моих исчерченных травой ладоней, опускает руки, и ее красные пальцы лижут соткавшиеся из темноты волки. Треножники яро трещат и чадят темным дымом, все видение приобретает яркий контраст.
Жрица протягивает чашу с темной озерной водой. От воды пахнет тиной и гнилью, но противиться женщине нельзя. Я вижу боль в ее глазах и делаю глоток.
Вода густеет, становится смолой в горле, и я задыхаюсь…
Я резко села в кровати. Воздух холодил взмокшую спину. Дурной сон — не удивительно.
В плохо зашторенное окно подглядывала все та же полная луна, на соседних двух кроватях посапывали Мэл и Рабике. Просто дурной сон. Я отерла лоб, покрытый холодным потом. Бред же! Ну, вот еще и порезанный палец закровил.
Я зажала ранку между губ и увидела, что в темных влажных пятнах вся подушка и одеяло. Рот наполнился соленой кровью.
Микаэль диз Шедоу.
Резиденция императора.
Майкл наслаждался впечатлением, которое производит его внешность. Особенно, когда чужую реакцию на его шрамы видел тот, кто стал виной уродству. Обычно он закрывал низ лица полосой черной ткани, иногда даже оставлял открытыми только глаза.
Должность военного министра обязывала к подобным мерам. Но сейчас ткань была откинута за плечо и сливалась с черными волосами. Майкл сверлил разноцветными глазами прислугу, пока та накрывала стол в кабинете Локариса. Девушка нервничала и то и дело что-то опрокидывала.
— Папочка все еще продолжает ныть насчет войны? — сказал он и потянулся за кусочком сыра, нарочито задевая руку служанки. Девушка отпрянула и смущенно отвела глаза.
— Грета, иди, — Локарис отпустил служанку. — У меня все готово для визита к Айлипину. А что у тебя?
— Ты сказал быть скромным. Тысяча штыков, кавалерия — тысяча двести сабель. Я подумал, что не лишними будут пушки и поддержка магического отряда Гевина Рори.
— Сойдет.
— Скука, — Майкл взял всю тарелку с сыром, и, откинув вилку на поднос, подцепил кусочек пальцами. Он был пьян с утра и сейчас старался не сболтнуть лишнего. Мессир не ответил. Он поднялся с кресла и достал из шкафа бутылку вина. Прекрасное вино в прохладных глиняных кувшинах приносили и из погребов резиденции, но в кабинете Дракона бывали редкости, каких не найти во всем мире.