— Я разделяю мнение Зухаса. В этот раз он высказался насчет войны так же, как высказался бы я.
— Ох, Зухас! Он мешает идти вперед, — военный министр схватил бокал, наполненный императором, и тут же его осушил. — Трясется за то, что уже стопроцентно наше. Бредил империей с юности, но на трон не сел! А все потому, что у самого мозгов хватает лишь на философские книжки и составление агитационных речей. Для власти над чем-то большим, чем шайка голодранцев, у него кишка тонка.
— И у меня тонка? — спросил Локарис, что-то разглядывая за окном. Дракон был озабочен, он не слушал Майкла. А Майкл так и не узнал ничего о том, что было с главой CBS в вирусном мире. И был ли он там вообще?
Военный министр не стал отвечать на провокационный вопрос. Его грызла мысль о неудавшейся ловушке Кестра. И Дракон будто понял это:
— Как дела у Кестра?
— Откуда мне знать? — Майкл дернулся в кресле, но опомнился и расслабился, вольготно откинулся вглубь. — Должно быть, зализывает раны после разгрома второй центральной. А что у тебя? Ты нашел, что искал?
— Я больше занимался исследованиями и наблюдениями, — Локарис пригубил вина и отставил бокал.
— Ты же собирался отнять у Кестра какой-то лакомый кусок?
— Непреодолимые условия мира. К чему мне этим заниматься, если и Кестр теперь не сможет?
— А ты стареешь… — Майкл не поверил ни одному слову. — Хочешь, я уничтожу Кестра?
— Я хочу, чтобы ты остался тут.
— На карантин?
— Да. Отдохнешь после представления на второй центральной.
— Но…
— Я не хочу ничего слышать, — Локарис поднялся. — Встретимся завтра.
* * *
Ночной дождь во сне буйствует так же, как и за окном спальни. Ливневые потоки с яростью лупцуют, гнут к земле высокие стебли травы. Порывы ветра то взметывают ее, то низвергают, словно море в шторм. Бледный ореол полной луны размыто светится, заслоненный гущей темных облаков.
Мокрая, потяжелевшая трава мешает идти рыжей девушке в белой рубахе. Ненастье стремится сбить ее с ног, но та, словно зачарованная, упрямо идет к мраморным осколкам, к тонущим в грязи старым плитам.
Едва ее босая нога ступает на первый кусок мрамора, как храм-призрак начинает ткать из ночной непогоды свое былое величие. В темной зале, стены которой будто бы дрожат от беснующихся в блюдцах треножников огней, девушку встречает верховная жрица. Длинные пепельные волосы ее колышутся от жара, блики бегают по строгому лицу.
Рыжая девушка дрожит, несмотря на тепло. Заученно простирает к жрице израненные травой руки, и та собирает кровь ладонями и поит ею пришедших волков. Один зверь, прыгая на задних лапах, приносит женщине пиалу с черной водой. Та принимает ее и передает девушке.