— Люк позвал отца не просто так. Я бы не советовала всегда полагаться на этих двоих, — добавила она с лукавой улыбкой, напоминавшей мне Люка, — но уверяю, она не могла бы оказаться в более надёжных руках.
Я наблюдала за хижиной, которая казалась качается от всплесков энергии.
— Они же помогут ей? Люк действительно настолько хорош, как говорит?
— Лучше, — сказала Маргарет, так уверенно, что я поверила. — На самом деле, даже лучше, чем он думает. Но я бы не хотела, чтобы он возгордился, поэтому лучше не упоминать об этом. Ты ведь понимаешь.
Я не смогла сдержать смех, он просто вырвался, она засмеялась со мной, но уже через секунду снова стала серьёзной, и не могла посмотреть мне в глаза.
— Его ожидают великие дела, а он и наполовину этого не понимает. Судьба не ошибается, знаешь ли. Она не призывает того, кто не достоин.
— Судьба?
Не удивительно, что Люк всегда говорит о ней, раз Маргарет в неё верит.
— Когда я так говорю, звучит очень напыщенно, не так ли? Боюсь, когда ты замужем за патриархом — это неизбежно. Всё всегда такое торжественное и величественное. Думаю, когда подойдёт очередь Люка, он будет другим, но это будет также зависеть…
— От чего?
Прежде чем она успела ответить, на маленькие кусочки разлетелось окно, взрыв был таким громким, что мы вздрогнули. Маргарет склонила голову набок, прислушиваясь, но не стала оглядываться. Вместо этого она уставилась в точку чуть выше моего плеча.
— Вы… не видите?
О, Б-же. Как я могу быть такой грубой? К матери Люка? Я должна была заметить, что она следует за звуком моего голоса, а не за движениями, а также то, как Доминик вёл её через поляну.
Она слегка пожала плечами.
— Как я уже говорила, некоторым людям переход даётся труднее, чем другим.
— Простите. Люк никогда не рассказывал об этом.
Он никогда не говорил мне о своей семье.
— Когда бы он успел?
Да, действительно, но мои внутренности свело судорогой от смущения. Как я только могла проглядеть? И почему никогда не спрашивала Люка о его семье? Он много знал о моей. Почему проявил такую сдержанность? Я сомневалась, что причиной молчания могла быть его небрежность.
— Не жалей меня слишком сильно. У меня есть другие способности. — Она замолчала. — Стало тише. Ты чувствуешь это?
Воздух, казалось, постепенно разрядился, ветер сменился в приятный бриз. Звуки треска и сотрясения, исходившие от хижины, мало по малу ослабели.
Я вскочила на ноги:
— Могу я войти внутрь?
Маргарет закрыла глаза.
— Теперь там должно быть безопасно. Можно взять тебя за руку?
Меня охватил стыд. Я была готова ринуться вперёд, оставив маму Люка сидеть на земле посреди Байу. Какое же хорошее первое впечатление я оставила о себе! Я помогла ей встать, и она взяла меня под руку.