Но в конце концов я выполнила всю мыслимую работу, и больше нечего было делать, кроме как размышлять о вчерашней ссоре с Колином, напряжённом молчание, которое царило между нами сегодня и предложение Дженни. Она нацарапала свой номер телефона на салфетку, если я вдруг передумаю. Я уже сегодня множество раз вытаскивала помятую бумагу, но не могла заставить себя взять в руки телефон.
— Клиентов почти нет, да? — заметил Тим, наш повар, когда я отнесла на кухню почти пустую ванну с грязной посудой.
— Да. В такую погоду люди предпочитают оставаться дома.
Я медленно ставила посуду в посудомоечную машину, направив взгляд на дверь, ведущую на склад, который соединял Слайс с Морганом, баром моего дяди.
Может мне всё же не придётся звонить Дженни. Может ответы на мои вопросы находились за этой дверью.
Это был совершенно глупый и импульсивный план, и если бы я так не отчаялась, то никогда не стала бы даже рассматривать эту идею. Но день в одиночестве, когда мысли становятся всё более унылыми, может ввести в заблуждение даже самый рациональным ум.
Поэтому я сделала это.
Можно было почувствовать, в какую секунду переходишь из Слайса в Морган. Тёплый, сахарный аромат идеально подрумяненной корочки пирога, уступил место дрожжевой вони пива и резкому запаху обильно пролитого виски. Никто никогда не жаловался, что напитки в Морган были разбавлены водой, в основном потому, что там почти не сервировали то, что нужно было мешать.
Я остановилась. В обычном шуме бара — спортивного радиоканала ESPN, звона стаканов, безобидных споров о том, насколько Форд лучше, по сравнению с Шевроле — был слышен голос Билли, который то становился громче, то тише. Я могла представить себе его руки, которыми он размахивает, чтобы подчеркнуть выдвинутый им аргумент или убедить в рассказанной истории.
Время от времени был слышен другой голос, глухой, растягивающий слова, а потом в разговор снова вступал Билли. Я приоткрыла дверь. Шарниры заскрипели и голоса замолкли.
Вот тебе и подслушала незаметно. Я распахнула дверь и вошла внутрь, стараясь при этом выглядеть непринуждённо.
— Вот так сюрприз, — воскликнул мой дядя.
Он тепло улыбался, но его глаза сузились в щелки.
— Моя племянница, — сказал он стоящему напротив мужчине.
Они поменялись местами. Билли всегда садился за самый задний стол, лицом к парадной двери. Любого, кто просил у него аудиенции, провожали к нему через весь зал, а потом тот садился спиной к бару, в то время как мой дядя не выпускал из виду своё королевство.
Но сейчас Билли сидел на месте посетителей.